Дэррил Уайл - Остров забытых богов

— Я не думаю, что клочок ткани помешает ему рассмотреть, что у меня в душе! — рассмеялся Непомнящий, но, увидев, как нахмурилась девушка, успокаивающе поднял руку.

— Не сердись, Ахайна! — В мгновение ока он скинул свою одежду. — Я вовсе не хотел обидеть Отца Предков! Ты ведь действительно ничего не рассказывала мне о нем.

Успокоившись, девушка приблизилась к Непомнящему. Тот глядел на нее сверкающими глазами. О, эти глаза!..

— А кто твой Отец Предков? — преодолевая непонятное ей самой смущение, спросила она.

Девушка, как и все островитяне, была привычна к виду наготы. Однако, скользнув взглядом по телу Непомнящего, она поспешила остановить свой взор на чем-нибудь другом: на каменном лике Отца Предков или на узких пальмовых листьях, едва видимых в темноте.

Гигант в ответ на ее вопрос покачал головой. Лицо его исказилось будто в муке.

— Не помню, — глухо сказал он. — Ничего не помню… Порой мне кажется, что я умер и заново родился — здесь, на этом острове… Что кто-то — уж не Отец ли Предков? — специально сгустил мрак беспамятства над моей прошлой жизнью, которая была, наверное, не слишком праведной. — Он потрогал шрамы на своем лице. — Это милость — ведь трудно начинать новую жизнь, если грехи прежней тяжким грузом лежат на душе. А так… так меня не гнетет.

— Ничего?

— Ничего, — подтвердил Непомнящий. — Кроме желания вспомнить.

— Но зачем? — рассмеялась Ахайна. — Ты ведь называешь потерю памяти милостью. Зачем же пытаться вспомнить прежние грехи? Да и были ли они?

— Иногда меня посещают видения, обычно во сне, — тихо проговорил Непомнящий. — В последнее время все чаще. Они смутные, отрывочные… То я вижу себя в горах — нет, не в горах острова, а где-то очень далеко, где скалы покрыты снегом…

— Чем?

— Я не знаю, как объяснить… Это как белый песок, он холодный и, когда греет солнце, тает, превращаясь в воду. Но в моем сне он таял не от тепла, а от горячей крови. Алые пятна на белом снегу… Вокруг меня лежат тела, а я, воздев свой меч к небу, кричу в диком упоении.

— Какой меч? — пробормотала девушка, невольно отодвигаясь.

— Или я вижу себя в горячих песках, скачущим на огромном черном олене, но без рогов, — не слушая ее, продолжал Непомнящий, он будто грезил наяву. — Со мной — большой отряд таких же наездников… А навстречу нам скачут другие люди… Мы сшибаемся… сражаемся — и снова кровь! На песке, на моих руках, на моем лице! А еще я вижу себя в море, плывущим на большой-большой лодке…

Он резко замолчал и с силой провел рукой по лицу.

— Здесь, в поселке, — продолжил Непомнящий, помолчав, — жизнь легка и спокойна. Я должен быть доволен. И я доволен! Но почему мне хочется порой отбросить копье и схватиться с кабаном голыми руками? Почему мной иногда овладевает безумное желание выйти на лодке в море, когда ревет буря?!

— Ты говоришь странные вещи, — немного испуганная, девушка робко коснулась рукой колена гиганта.

— И все-таки я счастлив, — тихо сказал он. — Я хочу жить и умереть здесь, на Рада-Рами… Жить и умереть рядом с тобой, Ахайна.

Сердце Ахайны замерло, а потом вдруг заколотилось с безумной силой. Словно задохнувшись, девушка стояла, не в силах вымолвить ни слова. Огромные руки, способные запросто переломить хребет дикому кабану, нежно обняли ее хрупкое тело.

— Посмотри мне в глаза, Ахайна.

Не в силах сопротивляться этому голосу, она подняла взгляд. Гигант улыбался.

— Стань моей женой, Ахайна! Ты — дочь вождя, я — чужеземец, но разве я не стал холком? Я хороший охотник, хороший рыбак, я умею работать! Ты не будешь знать нужды. И я люблю тебя! Что еще нужно? Только твое согласие. Любишь ли ты меня, Ахайна?

Казалось, весь мир замер в ожидании ответа.

— Люблю!

И мир засмеялся счастливым, громоподобным смехом огромного чужеземца, роднее которого сейчас не было для Ахайны никого в целом свете.

— А твой отец…

— Он не откажет. У холков принято, чтобы девушка сама выбирала свою судьбу.

Время летело незаметно для них, упоенных своим счастьем.

— Но ты должен пройти обряд Приобщения к нашим предкам…

— Согласен. Только расскажи мне о них. В своих странствиях по острову я часто встречал каменные изваяния: и в непролазных чащах, и в мрачных ущельях, и на берегу океана. Все они тоже изображение Отца?

— Нет, любимый. Это и есть наши предки. А Отец — он один, перед тобой.

— Кто же и когда их поставил?

— Глупый! Их не ставили. Они были живыми — очень, очень давно.