Дуглас Брайан - Остров Забвения

— А я люблю, когда ничего не происходит. Со мной столько всего успело случиться, что в такие дни я отдыхаю и радуюсь от души. Никуда не надо идти. Ничего не нужно тащить на себе. Теплушка, кусок жареного мяса и койка — все, что нужно человеку.

Конан исступленно зарычал, но в этот самый момент кто-то исступленно принялся колотить в дверь снаружи.

Микель, попав в лачугу, прилип руками к печному боку, моментально опьянел от теплого воздуха, насыщенного парами мховой настойки, принужденно улыбнулся и только после сообщил:

— Хозяин требует тебя на шахту. Там ребята кое-что нашли.

— Рубин?

— Нет, там другое... А рубинов уже неделю не было...

Микель вертел головой, стараясь догадаться, где Вандер Глопп хранит бутыль с настойкой.

Застегнув утепленную куртку, Конан крепко ухватил старателя за плечо и повлек его за собою к выходу.

— А ты не пойдешь? — спросил он у соседа, но тот, закрыв глаза, притворно храпел.

Друкс встретил их у входа в шахту.

— Я никогда не видел такой ерунды, да и ты, наверное, тоже, — сказал он Конану.

— Да скажи наконец, что это? — потребовал варвар.

— Это труп.

— Меня вытащили на мороз, чтобы показать мне труп? — Конан сердито уставился на своего работодателя. Тот фыркнул и направился вглубь, покачивая факелом. В его отсвете стены шахты жирно поблескивали. Конан пошел следом. Микель с тяжелым светильником замыкал шествие.

Старатели, караулившие находку, были рады оторваться от работы и почесать языки. Их голоса слышались уже на втором ярусе. Спустившись до пятого, Конан свернул налево, в штольню, за мерцающим факелом Друкса.

Штырь, Гонза и еще двое, имена которых Конан не помнил, расступились.

— Светильники ближе! — распорядился Друкс, и через мгновение желтоватый свет ярко озарил камеру штольни.

Гладкое, иссиня-белое тело, сходное с человеческим, неестественно выделялось на фоне черной, блестящей породы. Оно казалось вырезанным из цельной глыбы мыльного камня и было таким же твердым и холодным. Тело лежало на спине, вытянувшись. Узловатые руки, очень длинные, были скрещены на голом животе. Пальцы рук заканчивались искривленными, матово-черными когтями. Ноги же вместо пальцев оснащались роговыми крючьями, по шести на каждой ноге.

На теле не было ни одного выраженного признака пола, а лицо, безбровое, лишенное даже ресниц, походило на маску тонкой работы — в нем застыла странная, отталкивающая красота. Под высоким бугристым лбом размещались большие глаза, расставленные широко и краями уходящие на виски. Заклеенные окаменевшими веками, глаза эти словно оставались зрячими, и это пугало. Тонкий нос обладал чуткими нервными ноздрями, и было похоже в мерцающем свете, что ноздри эти трепетали. Плотно сжатый тонкогубый рот язвительно кривился.

— Ишь, скорчил рожу, — заметил Штырь, и другие старатели коротко хохотнули.

— Как вы нашли его? — спросил киммериец, бесстрастно рассматривая мертвеца.

— Он стоймя стоял, в породе, — пояснил Гон-за. — Мы сначала плечо увидели — оно торчало из стены. Ломом поддели снизу, мерзлота осыпалась, он и выпал. Мы сюда его снесли. Давно он тут, эвон — одежа вся истлела.

— Непохоже, — пробурчал Конан.

Друкс приблизил факел к самому лицу окаменевшего и произнес:

— Это древний. Лет с тыщу, а то и две назад он провалился в болото. Мертвяки в болоте не гниют, я точно знаю. Тут раньше тепло было, а потом все замерзло. И этот в болоте замерз.

— Не было здесь болота, — объявил Гонза. — Болото образует бурую породу, которая режется, как масло. А здесь — черная, зернистая и крошится все время.

— Древние были людьми, а это не человек, — заметил Конан.

— Кто же это тогда?

— Понятия не имею.

— Должно быть, он стоит кучу денег, — предположил Друкс, на что варвар ответил:

— Я не дал бы за него и медяка.

— Надо закопать его в отвал, — бледнея, сказал Штырь. — Все-таки это покойник...

— Покойнику все равно, где валяться, — ощерился Друкс. — Завтра мы заколотим его в ящик и отнесем на склад.

— Хочешь вывезти его на большую землю? — поинтересовался варвал. — Продашь колдунам или будешь показывать его на ярмарке?

— Все, что найдено в этой земле, принадлежит мне, — хозяин прииска пожал плечами. — Я найду, как использовать эту диковину. Жалко — никто не знает, что это за тварь.

— Боишься продешевить?

— Ага.

— Может, это — один из ночного народа? — высказался Гонза.

— Вряд ли, — покачал головой Конан. — Когда кто-то из ночных созданий погибает, от него остается только ворох спутанной паутины. Кем бы ни было это... оно мне не нравится.