Крис Уэйнрайт - Тигр у врат Шадизара

Конан прошел уже несколько улиц, но пока ему не встретились ни харчевня, ни кабак, ни веселый дом, где он надеялся найти кров, пищу и, конечно, женщину, ибо за время, проведенное в пути, он стосковался по этим простым радостям. Но нет, вокруг были только роскошные дома, дворцы, сады, храмы да галереи, и войти куда-нибудь, чтоб обратиться с расспросами, он не решался: почти все двери были закрыты на запоры. Справиться с ними, силой либо хитростью, не составило бы для киммерийца особого труда, но за каждой дверью, как он полагал, стояли на часах стражники, охранявшие покой своих хозяев. В планы же Конана пока не входило затевать большую потасовку; он устал, он хотел есть и пить, он жаждал отдыха для души и тела.

Но тут ему повезло: на противоположной стороне улицы вдруг открылась дверь, и выглянувший оттуда мужчина в синих шелковых шароварах и расшитой желтыми цветами безрукавке поманил киммерийца к себе. Весь его вид говорил о том, что считает он себя человеком важным и значительным, а то, как круглился под его одеянием большой живот, доказывало, что живется ему совсем не плохо; со жратвой, по крайней мере, проблем никаких.

Привратник или приказчик, решил Конан и сделал несколько шагов в нужную сторону.

— Слушай, приятель, — начал толстопузый, со знанием дела изучая внушительную фигуру варвара, — по виду ты нездешний, и, похоже, ищешь работу. Моему хозяину нужны лихие парни вроде тебя, да и оплата щедрая – двадцать монет в месяц. А еще, — тут его рот растянулся до ушей, а лицо стало напоминать хорошо проперченную и густо смазанную маслом лепешку, — еще у хозяина есть несколько молоденьких невольниц, и, коль он будет тобой доволен, сам понимаешь… — Толстяк причмокнул губами, и глаза его совсем исчезли в складках жирных щек.

Конан замер в нерешительности. Ему очень хотелось мяса и вина, и здесь, наверное, все это можно будет получить сразу, лишь только он выразит согласие. Он уже представил, с каким наслаждением вопьется зубами в отлично прожаренного цыпленка и опрокинет пару чаш терпкого вина, а при одном только слове «невольницы: ноги сами понесли его вперед.

Итак, он подошел поближе к двери и загораживавшему ее толстяку. Искушение было так велико! Запахи мяса, вина и женской плоти уже щекотали его ноздри… Внезапно он опомнился. Как бы ни хотелось ему сейчас, не думая ни о чем, принять заманчивое предложение, но разве за этим пришел он в Шадизар? Чтобы снова сделаться рабом и слугой? Нет, хватит! Этого он успел нахлебаться в Халоге вдоволь, а теперь ему хотелось стать вольной птицей.

— Работа мне нужна, да не нужен хозяин, — буркнул он. — А еще лучше бы раздобыть вина и жратвы без всякой работы! Вот и скажи мне, отвислое брюхо, где тут ближайший кабак?

— Ну и дурень же ты, оборванец! Воображаешь, тебя там накормят? Ха! — Привратник в сердцах плюнул и, потеряв к киммерийцу всякий интерес, хлопнул дверью. Тем не менее изнутри глухо донеслось: — Ступай вперед по улице, головорез, там спросишь!

Конан неспешно зашагал вдоль бесконечной череды каменных оград, из-за которых доносились божественные запахи еды, особо чувствительные для человека с пустым желудком. Еще он слышал сладкие напевы флейты, песни и смех веселившихся сотрапезников, которым дела не было до того, что он устал, голоден и зол, как оставшийся без добычи тигр.

Между тем улица, расширившись, вывела его на большую площадь с длинными рядами навесов из тростника и легкой цветастой ткани; позади них виднелись лавки, закрытые кованными стальными решетками с крепкими запорами. То был один из шадизарских базаров, коих в городе имелось несколько. В противоположном углу площади Конан разглядел кучку людей в доспехах, которые, собравшись в кружок, о чем-то оживленно толковали. «Не иначе, как базарные стражники», – подумал он, соображая, не подойти ли к ним и не спросить ли, где тут ближайшая харчевня. Однако стражей да охранников он не любил и потому решил не связываться с этим отродьем Нергала.

Пройдя в раздумье еще несколько шагов, киммериец вдруг резко остановился, прислушиваясь к шороху, раздавшемуся справа от него, за углом ближайшей лавки. На всякий случай он нащупал кинжал, не раз выручавший его во всяких переделках, но, приглядевшись, понял, что тревога напрасна, это фонарщик, забравшись на длинную легкую лестницу, заливал масло из длинногорлого бронзового кувшина в медный фонарь, висевший на высоком отполированном временем столбе.

— Эй, парень, не скажешь ли, как добраться до кабака? — спросил Конан. Фонарщик, занятый своим делом, ответил не сразу. Он заткнул кувшин с маслом пробкой, обернутой тряпицей, не спеша прицепил его к наплечному ремню, и, осторожно перебирая босыми ступнями, спустился на землю.