Дуглас Брайан - Призрак и статуя

Воистину, Юлия-Медея была отважной и красивой женщиной. По крайней мере, так считали многие. И до последнего времени того же мнения придерживалась о себе сама Юлия-Медея. До последнего времени…

Многое случилось с тех пор, как умер ее муж.

Нельзя сказать, чтобы Юлия-Медея сильно любила своего супруга. Это был человек богатый, немолодой и не слишком умный. С ним было надежно и… скучно. «Безнадежно скучно», — признавалась молодая женщина самой себе, разглядывая в полированное медное зеркало свое привлекательное юное лицо. Сказать по правде, было на что полюбоваться: изящно очерченный овал, волосы золотистого цвета, чуть вьющиеся на концах, светло-рыжие брови и пушистые ресницы — вопреки моде, светлые, что только подчеркивало глубокий зеленый цвет глаз. У Юлии-Медеи рот был несколько крупноват, но это только шло к ее аристократическому аквилонскому облику, поскольку (если уж разглядывать ее строгим взором ценителя классической красоты) и нос ее можно было бы счесть длинноватым. Сама она, равно как и ее многочисленные поклонники, предпочитали именовать его «гордым» — на том и следует остановиться.

Происхождению Юлии-Медеи могли позавидовать короли — она родилась в очень знатной семье. Увы, родословная была единственным ее приданым — за долгие века существования династии многократно происходил раздел родового имущества; кое-что погибло во время войн; кое-что вывезли в другие страны во время непорядков в Аквилонии. Остаток был настолько жалким, что родители, влачившие совершенно нищенское существование в полуразвалившемся родовом замке, предпочли выдать Юлию-Медею за человека состоятельного, но совершенно не знатного.

Купец Рутилий прибыл в замок предполагаемых новых родственников, осмотрел почтенные руины, пробормотал под нос что-то невнятное, но при виде красавицы-невесты так и замер на месте. Юлия-Медея произвела на него неизгладимое впечатление — раз и навсегда.

— Драгоценные камни нуждаются в подходящей оправе, — объявил Рутилий родителям девушки. — Я лично займусь этим.

Мать прикусила губу и чуть подтолкнула дочь в спину, чтобы та приблизилась к жениху и подала ему руку. Об этом они договаривались заранее: девушка должна вести себя любезно и постараться понравиться. Другого способа вырваться из нищеты для нее не существовало.

«Можешь, впрочем, отправиться куда-нибудь в Аренджун, — шипела мать в ответ на протесты Юлии-Медеи, которой не хотелось замуж за старого, по ее понятиям, и непривлекательного Рутилия. — На панелях этого удивительного города ты сделаешь головокружительную карьеру. Говорят, рыжеволосые пользуются там бешеным спросом.»

И Юлия-Медея улыбнулась Рутилию, как ее учили, и мило пролепетала «да», когда влюбленный купец предложил ей разделить с ним жизнь.

Щедрость Рутилия не простиралась, впрочем, на родовое имение девушки. «Легче построить новое, чем привести в порядок такую рухлядь», — объяснил он. И родители Юлии-Медеи вынуждены были согласиться с зятем, поскольку он, конечно, был совершенно прав. Таким образом, старики-аристократы остались доживать век среди голых камней и воспоминаний, а их блистательная дочь отправилась на роскошную виллу в окрестностях Шамара — там, где полноводный Хорот сливается с рекой Тайбор.

Развлечений на вилле было немного — прогулки в живописной местности, изредка — охота на уток с луком и стрелами, на которую Рутилий всегда брал с собой жену. Несколько раз в год выезжали в Шамар — навестить высокопоставленных родственников Юлии-Медеи.

Этих родственников Юлия-Медея терпеть не могла. Как и ее родители, они были чрезвычайно знатны и невыносимо чванились древностью своей крови. Но судьба их сложилась более удачно, и они не обнищали так, как это случилось с предками Юлии-Медеи. Тем не менее, пока Юлия-Медея прозябала в бедности среди холодных сырых руин родового гнезда, где зачастую не хватало дров, чтобы протопить разваливающийся камин и согреться посреди суровой аквилонской зимы, этим родственникам не было до нее никакого дела. Они ни разу не приехали навестить девочку, все эти высокомерные дядюшки, тетушки и кузины с голубой кровью в жилах. Ни разу не предложили помощь, никогда не попытались вывести Юлию-Медею в свет, где она могла бы найти себе мужа, подходящего по происхождению. А теперь, когда она разбогатела, они охотно принимали ее у себя в гостях. Естественно, вместе с отвратительно-худородным супругом. И естественно, сплетничали у нее за спиной.