Валентин Леженда - Песнь кецаля

Адам напал на бритоголовых внезапно. При помощи оторванной от мусорного контейнера тяжелой крышки он уложил большую часть “бульдогов”, остальное довершил рассвирепевший Фриц.

С тех пор двух молодых людей связывала неразрывная дружба.

Думкопф был взят Адамом на службу в качестве помощника, за что получал приличное жалованье, которое тут же исчезало в ближайшем дорогом ресторане. Фриц был не только обжорой, но и гурманом.

Адама такое положение вещей вполне устраивало. Ну и что с того, если Думкопф ни черта не смыслил в артефактах и древней истории? Зато именно он, неуклюжий прожорливый Фриц, спас Крюгера от сумасшедших, раскрашенных мелом людоедов из Новой Гвинеи, у которых Адам под шумок умыкнул их божественную реликвию: тридцатисантиметровый отлитый из чистого золота фаллос.

А в Египте?

От той памятной схватки с местными расхитителями гробниц у Адама до сих пор ноет шрам под ребром в том месте, куда метил длинный арабский нож.

Крюгер спас Фрица единожды, Фриц помогал Адаму не раз, выручая того из самЦх, казалось, безнадежных ситуаций.

Они были абсолютно разные не только по характерам, но и внешне: стройный аскет Адам и медведеподобный Фриц. Они выглядели полной противоположностью друг другу, и тем не менее удача во всех рискованных предприятиях сопутствовала им обоим.

– Герр Адам, может, спустимся в столовую? – предложил Фриц, потерянно блуждая взглядом по гостиничному номеру в поисках хоть чего-нибудь съестного.

Кроме нескольких роз в хрустальной вазочке на столе, есть в номере было решительно нечего.

– Хорошая идея, так и поступи. – Адам сладко потянулся. – А я пока сделаю пару записей в дневник.

– Ага, – обрадовался Фриц, – вы снова ведете дневник?

– А почему бы и нет? – Крюгер открыл свою любимую походную сумку из змеиной кожи. – Думаю, наше посещение Мексики будет… м-м… увлекательным.

– А вы мне дадите почитать то место, где на нас напали папуасы-людоеды? – попросил Думкопф, с нетерпением поглядывая на часы.

Время ужина было уже совсем близко.

– Как-нибудь в другой раз. – Адам зевнул. – Иди, а то пропустишь свой ужин.

Фрица как ветром сдуло, что, если учитывать его комплекцию, казалось невероятным.

– Голод – страшная сила, – усмехнулся археолог, плюхаясь на огромную кровать.

Есть ему совсем не хотелось.

Крюгер не переносил самолеты, поскольку после длительного перелета его сильно мутило. Адам знал, что от этой напасти есть специальные таблетки, но при виде лекарств ему становилось совсем худо. Единственное, что его спасало, это газировка.

Достав из сумки пластиковую бутылочку, Крюгер отвинтил зеленую крышку и с блаженным выражением лица опорожнил емкость до половины.

На душе сразу же полегчало. Тошнота отступила. Теперь можно было взяться и за дневник.

Дневник…

Скрупулезность была второй натурой Адама, естественно, после аккуратности.

Обложка дневника – из крокодиловой кожи, ручка – обязательно “Паркер”. Давно ли он его ведет? Пожалуй, со времен учебы в Берлинском университете. Как там они называли своего преподавателя по египтологии? Адам быстро пролистал первые десять страничек, покрытых ровным каллиграфическим почерком. Преподавателя называли Опоссумом. Адам улыбнулся. Воспоминания воспоминаниями, а чем черт не шутит, вдруг кто-нибудь возьмет потом и все издаст.

Крюгер сразу же представил себе эту книгу. На красочной обложке будут изображены они с Фрицем, привязанные к здоровому вертелу над большим костром, вокруг которого в припадке гастрономического счастья пляшут папуасы в боевой раскраске. А называться книга будет так: “Посмертные записки черного археолога”.

Черного, в смысле – зажаренного.

М-да, неплохо.

Адам открыл дневник в середине. Вот последняя запись, датированная маем. Надо бы перечитать. Он всегда это делал перед тем, как начать новую запись. Такая привычка была полезной. Она позволяла воспроизводить не отдельные голые факты, а целостный, единый по смыслу текст. Как в настоящем романе.

– Может, действительно когда-нибудь издадут? – вслух предположил Крюгер, ища глазами абзац, датированный десятым мая.

День был слишком насыщен событиями.

Но Адам не придал этому особого значения.

А зря.

Утро в Лондоне выдалось туманное.

Воздух был насыщен влагой, и многочисленные автомобили спешащих на работу англичан двигались медленней, чем обычно. Опоздание на службу в такой день было допустимым…