Вадим Панов: Демоны Второго Города

Поняв это, девочка с трудом дотерпела до вечера, быстро поужинала, пожелала доброй ночи родителям, ушла в свою комнату, убедилась, что за ней никто не идёт, сжала в кулачке волшебный камень и почувствовала, как воздух перед ней стал холодным и словно бы влажным: это распахнулись врата в другой мир.

И они открыли девочке дорогу прямо в Коралловый Дворец…

– Ур-ра-а-а-а! – Ириска сама не ожидала, что так сильно обрадуется встрече с Петровичем. – Ура! Ура-а-а! Ур-ра-а-а-а!!

Сегодня девочка оказалась на острове Непревзойдённых солнечным утром и сразу же увидела висящую над Дворцом «Бандуру» – удивительную летающую машину Авессалома Петровича, которую он официально называл самовертожаблем. Эта громоздкая, шумная, скрипящая, пыхтящая, но на удивление быстрая конструкция, вобравшая в себя черты самолёта, вертолёта, дирижабля, кофеварки, пылесоса и многих других механических устройств и философских воззрений, ухитрялась летать без помощи магии и этим вызывала у жителей Прелести благоговейный трепет. Те, кому доводилось видеть «Бандуру», рассказывали о ней легенды, а тех, кому повезло стать пассажирами удивительной машины, называли счастливчиками. Считалось, что если тебе повезло выбраться из «Бандуры» живым, то больше тебе на этом свете бояться нечего.

Благодаря баллону с газом самовертожабль был легче воздуха, и Петрович иногда попросту привязывал машину к длинному канату, оставляя свободно покачиваться в небе подобно надувному шарику. Именно поэтому Ириска сразу увидела «Бандуру», но обрадоваться как следует не успела, потому что из дверей Первой башни вышел сам гениальный инженер, и девочка, взвизгнув:

– Дядя Петрович! – со всех ног бросилась к нему.

– Ириска! – Авессалом подхватил фею на руки, подкинул, поймал и громко, на весь остров, засмеялся: – Как же я рад, чтоб у меня шестерёнки заржавели!

Выглядел он точно так же, каким девочка его помнила: лысая голова, окладистая, чёрная как смоль борода, большие усы, густые брови, крупный нос крючком и золотая серьга в ухе, делающая инженера похожим на пирата. В обычных случаях огромный Петрович носил кожаную куртку пилота, но на тёплом острове изменил привычке, оставшись в лёгких штанах-карго и светлой футболке, под которой перекатывались могучие мускулы.

– Ур-ра-а-а-а!!! – завопила девочка, которую Авессалом вновь подбросил к небу.

– Мне она так не радовалась, – сварливо заметил вышедший вслед за инженером Хиша.

– Постеснялся бы, – хмыкнула Ашуга. – Когда вы встретились, остров ходуном ходил.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да.

– Нет!

– Я всё помню.

– Почему ты всё время споришь?

– А почему ты всё время врёшь? – не осталась в долгу Ашуга.

– Мы, Дикие Страусы, никогда не врём! – гордо заявил Хиша и подбоченился.

Ашуга ответила саркастической улыбкой.

В отличие от Петровича, Хиша и Ашуга были мафтанами, то есть Прелестными Животными, другими разумными обитателями Прелести. А конкретно Хиша был Диким Страусом: пернатым, говорливым и весёлым. Поскольку остров Непревзойдённых располагался в тёплых тропиках, он сменил джинсы с накладными карманами на шорты и оставил дома кеды. Но продолжал разгуливать в знаменитой майке с девизом «Птицы рулят!» и с кожаной сумкой через плечо, с которой никогда не расставался.

А вот его собеседница, Ашуга Бардука Даурия Мадагабарская, была слеплена из другого теста. Она происходила из племени суровых Бронерогов, отличалась массивным сложением и с гордостью носила устрашающе-острый рог на носу и белые, в красный горошек бантики. Один лишь вид Ашуги мог нагнать ужас на записного храбреца, но она, как это ни странно, служила в Коралловом Дворце не стражником, а библиотекаршей и вот уже двести лет занималась обучением Непревзойдённых всевозможным премудростям.

Легкомысленный Страус был полным антиподом строгой учительницы, и Ашуга долго не принимала его всерьёз, а терпела из уважения к Непревзойдённой. Однако сражение с пиратами Двойного Грога и чудовищами Маринеллы заставило Бронерожку если не подружиться с Хишей, то уж как минимум признать его достоинства.

– Тебя девочка видела недавно, – напомнила Страусу Ашуга, – а с Петровичем встретилась после долгой разлуки.

– Могла бы встретиться немного тише, – щёлкнул клювом Страус, – чтобы не ранить мои чувства.

– У тебя нет чувств.

– Потому что я птица? – округлил глаза Хиша.

– Потому что ты – Дикий, – рассмеялась Бронерожка.