Эрик Голд - Серая башня

Другой стражник зарычал от ярости, видя, что враг повержен, и прыгнул к нему через тело соратника, занеся меч. Жилы на потолке обрели рельефность и быстро опустились на голову незадачливого стражника. Он замешкался с ударом, чувствуя, что что-то не так. Подняв взгляд, стражник заметил спускающиеся к нему жилы. Рот его открылся. Он намеревался закричать, но копчик одной из жил сразу же проник ему в горло. Кадык стражника вздулся и лопнул, взорвавшись жутким фонтаном крови.

Конан пришел в себя.

Стражник весь уже был пронизан жилами, ставшими красными от крови. Ноги его оторвались от пола и мелко задрожали.

Конан похолодел от ужаса и быстро побежал на четвереньках. Воину это не пристало и, опомнившись, Конан вскочил. Спиной он чувствовал хищное шевеление на потолке. Конан стремительно побежал по коридору дальше. Он видел выход на следующую лестницу, на которой, вроде бы, еще блестел солнечный свет.

Поднявшись по лестнице, Конан очутился в коридоре, по одну сторону которого под потолком имелись узкие окна. Потолок был здесь чист. Стражников тоже не было. Точнее, живых стражников. Два мертвых тела лежали поперек прохода. Лица погибших были страшно бледными — ни кровинки. Киммерийцу это сильно не понравилось.

Мертвецы лежали слева от лестницы, Конан пошел направо. Коридор закончился входом в ярко освещенный солнцем зал, но когда киммериец приблизился ко входу, сверху начала опускаться каменная дверь. Сыпалась пыль, и дверь дрожала.

Сзади послышался какой-то неприятный звук… Дверь вдруг ускорила свое движение. В несколько прыжков Конан достиг входа и перекатился под дверью. Она опустилась с грохотом сразу вслед за киммерийцем — он едва успел отдернуть запоздавшую руку с мечом. Кончик меча сломался.

В зале стоял тошнотворно-сладкий запах. На стенах висело оружие.

Среди мечей разных времен и стран Конан обнаружил собственный меч. Голубоватая благородная сталь выделялась на фоне остального оружия, словно оазис в пустыне. Конан отбросил чужой сломанный клинок и схватил свой. Он почувствовал, что меч отозвался на руку избранного и прильнул к ней, как преданный пес к ноге хозяина.

Запах в зале стал сильнее. Конан огляделся, но ничего, способного издавать такой запах, не обнаружил. Он двинулся к высоким зарешеченным окнам, сквозь которые проникал утренний свет, и понял, что запах доносится с улицы.

Улица была заполнена кусками человеческих и иных тел. Там пировали мухи.

Конан отшатнулся от окна.

Он и раньше слышал, что город четырехликой богини держится только на ее милости, а ее сила питается жертвоприношениями и щедростью царской власти; что колодцы, благодаря которым возник и существует самый город, ведут прямо в преисподнюю, и демоны не выбираются из них только из страха перед богиней. Очевидно, теперь страх перестал сдерживать их, и они вышли наружу, чтобы попировать вволю.

Замирая от ужаса и отвращения, Конан прислушивался к тому, что происходит снаружи, но никаких звуков, кроме шуршания крыс и тихого жужжания мух, не слышал. Демоны ушли или погибли.

Затем раздался звон колокола. Конан вздрогнул. Колокол умолк так же внезапно, как начал звучать.

Конан соорудил из имеющегося в зале материала подобие веревки и спустился из окна на улицу.

Спускаясь, он посмотрел вверх, на башню Шеват, и пораженно остановился. Башня опустела. Ликов богини на пей больше не было, вершина башни стала совершенно гладкой, и солнечные лучи свободно скользили по ней.

На северо-восточной улице Конан заметил куски тел в знакомой одежде. Оторванные головы в остроконечных шлемах, разломанные квадратные щиты, короткие мечи. Телохранители царицы успешно сражались с демонами. Об этом свидетельствовало множество останков порубленных демонов: щупальца, головы, многосуставчатые ноги, полупереваренные люди из разрезанных животов… Жуть охватила Конана, когда он приставил, как выглядели эти отвратительные существа, когда были еще живы.

Телохранителей Аринны оказалось здесь достаточно много, и Конан с уверенностью сделал вывод: они сопровождали царицу, а не просто совершали вылазку на улицу.

Конан снова услышал звон колокола. Он побежал по улице, спеша увидеть живого человека и поговорить с ним. Он собрался закричать, чтобы тот, звонарь, тоже узнал о существовании другого живого человека, и полез через проем в стене на базарную площадь.

Крик застрял у Конана в глотке, когда он увидел, кто в самом деле дергает за веревку, заставляя петь треснувший колокол. Бледный труп, из которого высосали кровь и переломали кости, был повешен на языке колокола и шаловливый ветер таскал его, заставляя бить в набат, словно требуя помощи от других мертвецов. Ибо никакого сомнения в том, что живых в городе пет, не осталось.