Гарри Гаррисон - Этический инженер [Специалист по этике; Моралист]

Указательный палец был уже согнут, грянул выстрел, разнёсший в клочья куст ядовитого растения.

Он был в хорошей форме и знал это. Конечно, ему никогда не удастся достичь уровня прирождённого пиррянина, родившегося и воспитанного на этой смертоносной планете, с её удвоенной гравитацией, однако он был быстрее, чем любой другой инопланетянин. Он справится с любыми трудностями, если они встретятся — он даже знает эти трудности. В прошлом у него было немало расхождений во мнениях с полицией и властями различных планет, но он думал, что ни одна из этих планет не побеспокоится послать космический корабль, чтобы арестовать его. Откуда же пришёл этот корабль?

На корме корабля был виден регистрационный номер и какой-то показавшийся ему знакомым герб. Где он мог его видеть? Его внимание привлёк открывающийся люк. Язон вступил в него. Люк закрылся, и Язон закрыл глаза, так как начался цикл обеззараживания: ультразвуковые колебания и ультрафиолетовое излучение должны были убить все местные микроорганизмы, которые он принёс в своей одежде.

Наконец процедура закончилась и когда внутренняя дверь начала открываться, он приготовился к прыжку. Если его ждут какие-то сюрпризы, он встретит их в полной готовности.

Пройдя через дверь, он почувствовал, что падает. Пистолет прыгнул ему в руку, но он не успел направить его в человека, который сидел в кресле пилота.

— Газ… — успел промолвить он и упал на металлический пол.

Сознание возвращалось, сопровождаемое головной болью, которая заставила Язона сморщиться. Когда он открыл глаза, они так заболели от света, что он вынужден был снова их закрыть. Каким бы наркотиком его не усыпили, действовал он исключительно быстро.

Сознание возвращалось, головная боль постепенно исчезала, переходя в тупое биение, и он сумел открыть глаза уже без ощущения, что в них возникают искры. Он сидел в стандартном космическом кресле, снабжённом специальными замками для рук и ног. Теперь эти замки были крепко защёлкнуты вокруг его запястий и лодыжек. Рядом с ним, в таком же кресле сидел человек, наблюдавший за приборами на контрольном щите. Корабль, несомненно, находился в полёте, причём в особом режиме — джамп-режиме. Незнакомец производил вычисления на компьютере, контролируя верность вхождения в джамп-режим.

Язон воспользовался возможностью изучить этого человека. Он казался слишком старым для полицейского, хотя с другой стороны, несмотря на солидный возраст, был крепок и силён. Волосы его были серого цвета и подрезаны на манер ермолки, глубокие морщины на туго натянутой коже лица, казалось, произведены не годами, а сильными перенапряжениями. Высокий и прямой, он на первый взгляд, ничего не весил. Потом Язон понял, что этот эффект происходил от полного отсутствия мяса. Казалось, что этого человека пекло солнце и мыли дожди, пока от него не остались лишь кости, сухожилия и мускулы. Когда он поворачивал голову, то мышцы на ней выпячивались, как тросы, а руки над контрольным пультом напоминали коричневые когти какой-то птицы. Твёрдым пальцем он нажал кнопку контроля джамп-режима и повернулся от пульта к Язону.

— Я вижу, вы пришли в себя. Это был слабодействующий газ. Мне не хотелось его применять, но это был самый безопасный путь.

Когда он говорил, челюсти его открывались и закрывались с суровостью и серьёзностью банковских сводов. Глубоко посаженные холодные голубые глаза неподвижно смотрели из-под тёмных бровей. В его манерах и словах не было ни малейшего намёка на юмор.

— Не слишком дружественный приём, — сказал Язон, осторожно испытывая держащие его замки. Они были надёжно закрыты. — Если бы я знал, что ваше важнейшее личное послание — доза наркотического газа, я бы дважды подумал, прежде чем руководить вашей посадкой.

— Обман в ответ на обман, — был ответ из черепахообразного рта. — Если бы была другая возможность захватить вас, я бы использовал её. Но, учитывая вашу репутацию безжалостного убийцы и тот несомненный факт, что на Пирре у вас друзья, я использовал единственно возможный путь.

— С вашей стороны это очень благородно. — Язон начал сердиться на эту безоговорочную самоуверенность.

— Цель оправдывает средства и так далее, не слишком уж оригинальный довод… Но я пошёл на это с открытыми глазами и не могу выражать против этого недовольство.

Во всяком случае не ясно, — подумал он с горечью. — Для чего? Было бы гораздо лучше не поддаваться своему глупому любопытству.