Ник Перумов: Прошедшая вечность

Он словно бы скопировал собственную личность. Один Хедин навсегда оставался за чертой, за порогом Неназываемого. Другого неведомые силы перенесли обратно.

Для того чтобы остановить развал всего Упорядоченного, Хедину пришлось пойти на крайнюю меру – обратиться к вере смертных, мощному, но обоюдоострому оружию. Познавший Тьму спас низвергающийся в бездну Неназываемого мир, и с этого началось его возвращение…

Армия Мрака растянулась, широким охватом надвигаясь на сверкающую голубым и зелёным глобулу Обетованного. Капля в океане Межреальности, драгоценность, созданная Молодыми Богами, когда они и в самом деле были молоды, когда торжествовали победу и, наверное, действительно могли творить.

Над ласково журчащими ручейками Обетованного, над его вечнозелёными лугами с неувядающим разноцветьем, над шумливыми лесами и элегантными, взметнувшимися подобно острым клинкам скалами сейчас поднимался чёрный дым.

Сквозь жирные, медленно ползущие клубы то тут то там прорывалось яростное пламя, буйное, ярко-оранжевое, ненасытное; плоть Межреальности вздрагивала, словно в ужасе, вспоминая, наверное, то самое Восстание Ракота, иногда ещё именуемое «Вторым» – когда его армии точно так же подошли к Обетованному, осадив саму цитадель Молодых Богов.

Названый брат Хедина стоял, скрестив на груди руки, – стоял на спине своего крылатого черночешуйчатого зверя, а под ним проносились его полки, вновь, как и эоны назад, готовые к решительному натиску.

Он сотворил их, вызвал из Тьмы, дал воплотиться. Их было далеко не так много, как в дни расцвета его могущества: это обрели облик самые доступные, «свободные» эманации Мрака, подчиняясь новому-старому хозяину Кипящего Котла.

Ожившая память о некогда грозных чудовищах, влачившихся по мрачным мирам; призраки тёмных колдунов, слишком дерзко черпавших силы из запретных источников; из глубоких пропастей, от самых корней миров, позабывших о самом их существовании, явились додревние монстры, «дождавшиеся хозяина», – всё это Владыка Тьмы поставил себе на службу, воззвал к ним, собрал и направил.

Их было далеко не так много, как хотелось бы Восставшему. Предстояло ещё очень много работы.

На самой границе цитадели Новых Богов, прямо напротив полков Ракота, развернулось сейчас противостоящее ему воинство – быкоглавцы и низенькие коротышки-маги в коричневых плащах; странные, немного похожие на эльфов воины, высокие и стройные, в лёгкой броне; рыцари, по виду похожие на людей, в тяжёлых кованых доспехах, под зелёными знамёнами с непонятными серебристыми письменами на них; низкие и коренастые воители, похожие на гномов, но, конечно же, совершенно не гномы; и ещё кучки самых разных и людей, и нелюдей.

Они так и не смогли взять штурмом Обетованное, где упрямо отбивались подмастерья Хедина; однако и не побежали, несмотря на ударившие им в спину полки Владыки Мрака.

«Кто ими командует? – задавался вопросом Ракот, проносясь над шеренгами своих. – Почему не прекращает явно провалившееся наступление?» Даже на первый взгляд было ясно, что его Тёмные Легионы, даже обладая лишь частью былой мощи, значительно превосходят противника числом. Полуграмотный десятник деревенской стражи и тот понял бы, что дело проиграно, надо отойти, собрать силы, измыслить что-то другое; но быкоглавцы и их союзники стояли угрюмо, неколебимо, готовые, что называется, «умереть, но не отступить».

Это могло вызывать лишь уважение. Чем же их увлекли на эту битву, чем воспламенили, что посулили?..

Но на эти вопросы он, Ракот, ответит позже. А пока – вперёд!

Полумесяц Легионов дрогнул, качнулся, потёк вперёд. Воины, почти неотличимые от людей, и воины, совершенно с ними несхожие, облечённые плотью и бестелесные, чудовища, ползающие, бегающие, летающие, – всё это сдвинулось, шагнуло, зашелестело бесчисленными крыльями.

Первая змеящаяся молния, иссиня-чёрная, словно лента мягчайшего шёлка, вспорола воздух, сорвавшись с увенчанного черепами посоха в костяной руке существа, когда-то давно, наверное, бывшего тёмным чародеем.

Прянула прямо в сомкнутые ряды быкоглавцев – однако, не успев коснуться никого из них, распалась облаком серого, словно зола, снега, столкнувшись с незримым щитом; воздух перед строем обороняющихся замерцал, заискрился – там в свою очередь сгущались чары.