Юрий Никитин - Трое из Леса

Из черного хода вышвыривали кости, объедки. Стаи одичалых собак бросались на добычу с хриплым лаем, грызлись, катались, сцепившись, шерсть летела клочьями. На ступеньках у двери стояли двое киммеров огромного роста, на солнце блестели обритые наголо головы. Посреди дверного проема стоял низкорослый толстяк в халате, полы которого мели грязные плиты. Он выкрикивал тонким бабьим голоском, на пальцах блестели широкие кольца, драгоценные камешки стреляли солнечными зайчиками.

Завидев надвигающихся невров, их волчьи шкуры и крутые плечи, он с визгом попятился:

— Кто такие?.. Какой народ?

Стражи с готовностью направили копья в грудь выступившему вперед Олегу. Волхв ответил густым низким голосом, каким всегда говорил Мрак:

— Певцы от народа дрягодуров.

Толстяк смотрел на них, задрав голову. Наконец совладал с собой, пробормотал:

— Неужто на свете и такие люди живут?.. Проходите в малый зал.

Их ощупали, пытаясь найти спрятанные мечи, у Олега отобрали мешочек с травами и оберегами. Таргитай надеялся, что отберут и свирель, но не отобрали…

Невров толкнули тупыми концами копий, и, переступив порог, они оказались в огромной комнате, полной гаму, разговоров, разных запахов — народу битком, иные сидят у стен, другие пытаются прохаживаться. У всех дудки, бубны, рожки, трубы, доски с натянутыми струнами. Разные лица: черные, будто вымазанные сажей; желтые, словно наелись зеленых груш; разная одежда и разный запах.

Стены расписаны цветами и диковинными зверями — грифонами, под самым потолком в ряд оконца. Через них доносятся шум, песни, заздравные кличи. Расторопные придвинули к стене столы, заглядывали оттуда в главный зал, где шел пир. На их лицах плясали багровые отсветы — то ли факелов, то ли костров, разожженных в пиршественном зале.

Мрак вспрыгнул на стол, без усилий оттер двух, едва не размазав по стене. Через окошко тянулся дым, запахи жареной дичи.

— Пир идет, — сообщил он друзьям. — Чадно, дымно, как в кузне… Что за радость гулять в дыму?

Со второго стола оглянулся крупный молодой парень. Он был тяжел, молод и с виду лют, а волосы у него были цвета речного песка.

— Они любят пожары, — сказал он медленно. — Меня зовут Рудольф, я от невротевтов. Вас тоже прислали для этих шакалов?

Мрак окинул его с ног до головы подозрительным взглядом:

— Говоришь ты громко и слишком смело, Рыжий Волк… или Рудый Волхв?

Рудольф усмехнулся, зубы блеснули белые, крупные, как у коня:

— Одно и то же. Мы из одного племени, как вижу. Рудый — рыжий, а волхвы у нас… они же и волки. В полнолуние, конечно. Так что можете звать меня хоть так, хоть эдак. Мы готовимся выйти из Леса… Надо знать, куда выходим. От моего пения, если такой рев кто назовет пением, кони три дня трясутся… Надеюсь, до меня очередь не дойдет, настоящих певцов много. Например, вон тот юноша с чистым лицом и честными глазами. Имел бы я такие, то обокрал бы полмира!

Таргитай скромно потупился. Мрак покачал головой:

— Он сам молится всем, даже Ящеру, чтобы очередь не дошла.

Он вздернул Таргитая и Олега к себе на стол.

Пир во дворце Экзампея потрясал. Огромный зал, под куполом которого поместилось бы десяток Больших Полян, освещали воткнутые в два ряда толстые факелы. Они горели мощно и ровно, но кроме них еще на медных дисках были укреплены масляные светильники.

Дубовые столы тянулись тремя бесконечными рядами. Полуголые женщины едва успевали таскать на столы жареную дичь, кувшины с вином. В окна врывался яркий солнечный свет, от стен шел кровавый свет факелов, все тонуло в сизоватом дыме. У стены темнели десятки железных корыт, на углях жарилось мясо. В зале стоял плотный запах горелого мяса и лука. Обнаженные до пояса повара спешно выхватывали дымящиеся куски, слуги бегом переносили на столы.

Под северной стеной возвышались два трона: один с высокой резной спинкой, другой поменьше, на ступеньку ниже. Подлокотники были украшены драгоценными камнями, ножны вырезаны искусными мастерами…

Киммеры сидели плотными рядами, орали, раскачивались, обнявшись за плечи. Под столами дрались за кости псы. На возвышении виднелось пустое место кагана. Справа на другом возвышении победно рассыпал искры оранжевый Меч. Стражи не пели, не пировали — молча и настороженно смотрели на пирующих, плечи их смыкались, в руках застыли длинные копья, нацеленные в зал.

Сквозь колышущийся занавес из дыма и чада проступал неподвижный Котел — огромный, массивный, поднятый на высушенные бревна с ободранной корой. Пятеро киммеров ползали над Котлом, раскачиваясь на деревянном помосте, подвешивали цепи, тянули металлическую сеть, перекидывали через крюки канаты…