Юрий Никитин: Трое в Долине

Мрак на бегу бросил почти бодро:

— Да брось... Все женщины — двоедушницы. И никогда не поймешь, какая из них рядом. То ли спинку почешет, то ли ножом под ребро.

Олег, тоже задумчивый, бросил на бегу:

— Они могут меняться.

— Зачем? — удивился Мрак.

— Это у нас, мужчин, можно спрашивать, зачем. Но не у женщин.

— И то верно, — согласился Мрак. — Вообще-то спасибо, утешил.

— На здоровье, — ответил Олег механически.

Олег хрипел, несся за убегающим Мраком, как стрела, выпущенная рукой великана. Свирепый ветер с такой силой рвал ноздри, что он едва успевал замечать проносящиеся мимо деревья. Внезапно в спину ударил тяжелый раскаленный кулак. Его швырнуло вверх с такой силой, ноги отделились от земли. Он чувствовал, как лопнула кожа на спине, капли крови сорвало ветром. Сзади был крик, он успел увидеть ослепительный свет, в лицо ударил огонь, сжег ресницы и брови, накалились зубы. Он закричал от боли, слышно было, как кричали, охваченные огнем, Таргитай и Мрак.

Стиснув зубы и сжавшись в ком, он произнес заклятие защиты. Язык едва ворочался в распухшем рту, а губы потрескались, как кора старого дерева. Свет больно жег глаза, но теперь удавалось увидеть, как стремительно приближается каменная россыпь, за ней уже спуск в Долину...

Он закричал, как раненый волк, торопливо выкрикивал все подходящие заклятия, и черт с теми заморскими странами, неведомая сила сжала плечи, скрутила, по обожженному лицу больно хлестнул обгорелый обрывок ремня.

Небо и земля несколько раз менялись местами, потом больно ударило о твердое, он покатился, чувствуя боль во всем теле. В сторонке был треск, а когда он разлепил напухшие обоженные веки, из обломанных кустов выбрался разъяренный Мрак с секирой в обеих руках.

Он смотрел на небо, и когда Олег вскинул голову, там мелькнул Змей, он грохнулся неподалеку с такой силой, что земля дрогнула, а камни сдвинулись, в то же время в синеве быстро разрасталось множество точек, превращались в крохотных Змеев...

— Это они! — закричал Мрак яростно. — Хотели сжечь нас...

В сторонке послышался плачущий вопль:

— Разве не сожгли?

Таргитай, весь избитый, исцарапанный, в жутких кровоподтеках, выбрался из груды камней.

— Олег, — рявкнул Мрак люто. — Не спи! Сделай что-нибудь! А то нам тут и не спрятаться.

— Кто сказал «спрятаться»? — прорычал Олег. — Кто сказал...

Его трясло от бешенства, он чувствовал гул в голове, в груди было горячо, словно туда влили ковш расплавленного железа, а руки сводило судорогами... Краем глаза поймал на себе изумленный, даже вроде испуганный взгляд Мрака, Таргитай даже отшатнулся, а Олег выбросил из себя незримый молот, раздвоил, потом еще и еще, сильным толчком бросил навстречу налетающей стае.

Они были всего в полуверсте, быстро снижались, когда зеленые звери страшно закричали, их подбрасывало, страшные зубастые морды дергались из стороны в сторону. Был треск, разлетелись сбитые костяные шипы, иглы гребня, с жуткими криками сорвало и бросило на землю троих воинов с переднего Змея. Сам Змей остановился в полете, словно налетел на незримую стену, в широченной груди появились впадины, словно грудь была из мягкой глины, а в нее били толстыми бревнами.

На других Змеях закричали, когда их вожак, передний могучий Змей, самый могучий из всех Змеев страны гор, уже мертвый, бессильно растопырил лапы и камнем рухнул, ломая крылья, подминая уцелевших седоков.

Еще два Змея упали с жутким ревом, но пятеро чудовищ сели поспешно, с них покатились воины в блестящих доспехах. Воеводы кричали и тыкали в сторону троих длинными мечами.

Олег кричал, весь окруженный злым яростным светом, лицо стало страшным, руки протянул к врагам, кто бы ни были, крючковатые пальцы изогнулись, как когти. Он рвал невидимую плоть противника, и маленькие фигурки падали, корчились, пытались уползли обратно, лишь немногие бежали отважно вперед.

Мрак вскочил с ревом, черные волосы развевались, как крылья ворона, он был так страшен, что набежавшие воины даже остановились в ужасе, но он бросился на них сам, секира замелькала, рассекая тела, и на него, опомнившись, налетели скопом, Он был как огромный медведь в стае разъяренных псов, яростное пламя блистало в стороне, там уже горела земля, камни плавились, как воск. Волны сухого жара пожирали траву.

Потом над полем битвы прогремел страшный крик. Содрогнулось небо, дрогнула земля, а камни вжались в землю. Страшно полыхнул свет, но не желтый колдовской свет, а страшное красное пламя крови, и в середине нечеловеческого огня поднялся человек с пылающим мечом в руках, золотоволосый.