Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней

— Прекрати! Во имя Господа нашего, я запрещаю тебе делать это! О Боже, неужели мало крови уже пролилось в эту страшную ночь! Оставь его или ты будешь проклят вовеки, его жизнь теперь в руках всемилостивейшего Бога.

Терлог опустил топор.

— Он твой. Не потому, что я испугался твоих заклинаний и не ради твоего Бога, а из-за того, что ты вел себя, как должно, и сделал все, что мог, для Мойры.

Он повернулся, почувствовав, что кто-то дотронулся до его плеча. Вождь чужаков смотрел на него своими широко раскрытыми немигающими глазами.

— Кто ты? — спросил равнодушно кельт. Ответ мало его интересовал, он чувствовал только безмерную усталость.

— Я Брогар, вождь пиктов, о друг Черного Человека.

— Почему ты так меня называешь?

— Он плыл на носу твоей лодки и вел тебя сквозь дождь и снег. Он спас тебе жизнь, сломав меч викинга.

Терлог посмотрел на статую. Только ли случайностью объясняется то, что произошло с мечом Тостига?

— Кто же он такой? — спросил кельт.

— Он — единственное божество, которое у нас осталось, — с печалью в голосе сказал Брогар. — Это статуя нашего великого короля Брана Мак Морна. Много лет назад он объединил разрозненные племена пиктов в могучий народ, преградивший путь римским легионам. С тех пор прошли века. Еще при жизни великого Брана его первый советник, могущественный маг Гонар изваял эту статую. Когда король погиб, его дух вселился в нее. Сейчас Черный Человек — наш Бог. Да, мы владели когда-то этой землей: до того, как на ней появились кельты, бритты и римляне, все эти острова были нашими. Мы обрабатывали землю орудиями из камня, одевались в шкуры диких зверей, но были счастливы. Затем пришли кельты и оттеснили нас на север. Но мы еще были сильны. Рим сломал сопротивление бриттов и обрушился на нас. Вот тогда-то и появился среди нас Бран Мак Морн — потомок Брула Копейщика, соратника и друга Кулла, властвовавшего над Валузией за много тысяч лет до того, как Атлантида погрузилась в кипящие воды. Бран стал королем Каледонии. Он разбил наголову железные легионы Рима, и им пришлось искать спасения за Стеной. Но Бран пал в жестоком сражении, и это погубило наш народ. Его единство было подточено межплеменной рознью, и когда шотландец Кеннет Мак Альпин разгромил королевство Гэллоуэй, остатки пиктской империи растаяли, как снег на склонах гор. Теперь мы живем, словно волки, на заброшенных островках, прячемся в горах и среди туманных холмов. Наш народ гибнет. Мы уходим. Но Черный Человек жив — дух великого короля Брана Мак Морна вечно будет жить в этой статуе.

Терлог безразлично, словно во сне, смотрел за тем, как пикт, очень похожий на того, в мертвых объятиях которого он впервые увидел Черного Человека, осторожно снимал статую со стола. Руки старца походили на сухие ветки дерева, сухая, словно у мумии, кожа плотно обтягивала череп, ноги тряслись, но он легко поднял изваяние. Терлог вспомнил, с каким трудом тащили статую здоровяки-викинги.

— Только друг может без вреда для себя прикоснуться к Черному Человеку, — тихо сказал Брогар, словно читая в мыслях кельта. — Мы знали, что ты наш друг, потому что Он плыл в твоей лодке и ничего плохого тебе не сделал.

— А вы откуда об этом знаете?

— Этот старец, — показал Брогар на седобородого пикта, — верховный жрец Черного Человека. Дух Брана Мак Морна посещает его во сне. Младший жрец и его люди украли статую и отправились в лодке в открытое море. Верховный жрец легко отыскал их. Более того, его душа, покинув погруженное в сон тело, соединилась с душой великого Мак Морна, и он увидел гнавшихся за лодкой викингов, стычку и резню на Острове Мечей. Он увидел и тебя, когда ты нашел Черного Человека, и понял, что король рад встрече с тобой. Да сгинут враги Мак Морна! Но друзьям его пусть сопутствует удача во всем.

Терлог почувствовал на лице тепло от разгоравшегося пламени. Мерцающие отблески пробегали по телу покачивавшегося в руках жрецов Черного Человека, казалось, что оно оживает. Неужели и в самом деле этот холодный камень несет в себе душу давно умершего человека? Бран Мак Морн беззаветно любил свой народ и люто ненавидел его врагов. Можно ли такую любовь и такую ненависть вдохнуть в камень, чтобы она пережила века?

Терлог взял на руки маленькое тело девушки и вынес его из охваченного пламенем здания. В заливе стояли на якоре пять длинных открытых лодок. Среди догорающих головешек костра лежали окровавленные трупы викингов.

— Как вы сумели подкрасться к ним незамеченными? — спросил Терлог. — И откуда приплыли в таких лодках?