Шон Мур: Конан и мрачный серый бог

— Поспеши! — быстро росло сверкающее изображение. — Отправляйся немедленно, до произнесения истинного имени губами того, кто произносил бы его. Ты и Конан должны заставить говорящего замолчать. Я не могу предупредить киммерийца, поскольку бог излучает слишком сильную ауру Хаоса для меня, чтобы спроектировать мое изображение в руинах. Спешите! Нефрит прыгнула в седло, забыв о своей лихорадке.

— Конан! — кричала она, вонзая свои ботинки в бока лошади. Помчавшись к мраморным стенам, она видела, что циркулирующее вихревое искажение сформировалось там, как темное пятно циклона, хотя никакой ветер не размешивал воздуха. Само небо, казалось, источало колючую темную энергию, которая заставляла ее нервы напрячься. Ее лошадь мчалась к кучам расколотых костей, к черной утробе храма, в который исчез Конан. — Теперь не позволь остальной части имени произнестись! Голос Чёрного клинка ковал воздух, каждый слог, наносил оглушительный удар в храме. Со своим гигантским мечом в одной руке и идолом в другом, он был сбалансированный подобный статуе в храме, как будто работы сумасшедшего скульптора.

— Skaoa… Utlagi… Iolagi, — он ворчал своим неповорачиваюшимся языком, исторгая слоги непредназначенные никакому человеческому горлу когда-либо, чтобы произнести снова — имена, которые так давно Ксалтотун вырвал из горла замученного жреца Ибиса.

— Кром! Прерви своё колдовство! — проревел Конан, когда ворвался во внутреннее святилище. Его глаза охватили сцену. В его ногах лежала бесформенная фигура на полу. Перед ним стоял гигант — безжалостная сила в броне, державший наверх невероятную статую, шедевр переливающегося жемчуга.

Откуда прибыл этот титан… был ли он убийцей великого Амона? На мгновение дезориентированный, Конан стоял безмолвный, застыв на месте.

— А? — Чёрный клинок вращал своими покрасневшими глазами, чтобы посмотреть с яростью на него, смевшего прерывать его. Уже странный водоворот темноты происходил от статуи, повышаясь и расширяясь, когда это исходило через сломанную крышу. — Ты смеешь оказаться передо мной? Уезжай теперь или умри, раздавленный как насекомое под пяткой Дхаркхан Чёрного клинка, самого могущественного воина, когда-либо рожденного! Он опустил жемчужного идола и ринулся вперед, размахивая мечом.

Пугающий смех поднялся с горла Конана, и он схватил свой меч правой рукой.

— Многие утверждали это, хвастун. Присоединитесь к ним всем в бездне! — он схватил Красную Гадюку своей левой рукой и поднял её для броска.

Бесформенная фигура пошевелилась у его ног, двигаясь вперед, бормоча. Toт-Aмон жив? Конан видел знакомое медное кольцо, намотанное вокруг пальца той нащупывающей руки. Не мертвый, это казалось. Киммериец не мог рискнуть броском Гадюки. Он погрузил это в спину укрытой плащом фигуры, отскакивая в сторону, с пути наступающего гиганта.

Первый удар Чёрный клинок нанёс с оглушительным звоном. Конан почти выпустил свой меч. Воздействие отдалось через его руку в плечо и голову, откидывая назад. Его лезвие разломилось напополам, отлетевший осколок стали рассёк его лицо.

Заметив, что Чёрный клинок положился полностью на грубую силу, Конан немедленно изменил тактику. Он отчаянно парировал, затем сделал выпад под броню ахеронца, подготавливаясь к дикому ответному удару Чёрного клинка.

Когда меч военачальника достиг его, Конан бросился к полу. Он чувствовал порыв воздуха от огромного лезвия. Его сильные ноги врезали, сбивая Чёрный клинок с равновесия. Гигант зашатался; его колени согнулись, но ему удалось перехватить меч, когда он свалился. Конан схватил свою рукоятку и направил сломанный конец лезвия ввысь, изо всех сил.

Чёрный клинок рухнул на это, своей собственной огромной массой, удар кулака проник мимо его брони и достиг его живота. Он проворчал и согнулся к своим коленям, придавив Конана к полу. Киммериец выкручивал свое лезвие и попытался направить его вверх, но Чёрный клинок, отпустив меч, захватил руки Конана, отрывая от рукоятки сломанного лезвия.

Огромный ахеронец искоса смотрел на Конана и выдернул длинную сталь из своих собственных кишок, смеясь над кровью, хлюпающей на его броню. Он переместил свою силу на рукоятку и поднял меч высоко, его руки, слегка дрожали слоями мускулов, красная пена, слетала с его губ.

— Таким образом, блоха может укусить, — он хихикал. Его руки опускались.

Конан откатился в сторону и выбросил свои руки, схватывая толстые запястья Чёрного Клинка. Зубчатый, опороченный кровью край лезвия остановился на расстоянии руки от его глаза.