– В тебе нет страха, – произнес Азазель. – И в тебе нечто… чего раньше не было. Неужели Великий Мастер все предвидел?.. Возможно, видит, что дальше?.. А мы, кучка юнцов, бросились высмеивать его, показывать свою мощь, свое умение… и чем больше у нас провал, тем сильнее злобствовали и обвиняли его, но никогда – себя!.. Мы многое дали людям, но не сумели научить пользоваться. Он и это предвидел?.. И когда дал нам самим увидеть, что натворили, тогда лишь наказал… Нет, не наказал, всего лишь отстранил, ибо что эти сто тысяч лет под этой скалой для бессмертного?.. Теперь я вышел и зрю… И сердце мое полно трепета перед мудростью Мастера и великим раскаянием. И я говорю, нет, кричу всем истекающим кровью сердцем: прости, я был не прав!.. Сто тысяч раз не прав, когда укорял тебя в великом замысле…
В небе клубились облака в них приглушенно загремело.
Грохот был могучий, но Придон не ощутил в нем угрозы. Скорее ласковое ворчание.
Азазель вскинул к небу сияющее лицо. Глаза зажглись, как два солнца.
– Он простил! – закричал он таким счастливым голосом, что в лесах запели птицы, в земле проснулись и пролили слезы счастья норные звери, а волки смотрели на проходящих мимо оленей и приветливо махали им хвостами. – Он добр… и… очень добр! Мастер!.. Я иду к тебе!!!
Придон видел, как Азазель сделал движение метнуться стремительной молнией в небо, но успел бросить взгляд на него, крохотного человека, Придон ощутил страшный жар, услышал свой крик, упал и в корчах вогнал пальцы в землю, ободрав кожу и мясо до костей. Тело наполнил гул, внутри рвались и горели внутренности.
Страшный голос прогремел уже внутри его черепа:
– Прими от меня мой дар!
Он очнулся, как ему показалось, почти сразу. В голове все еще туман, перед глазами плыло и качалось. Он поднес к лицу пальцы, смутно удивился, что ничего не изменилось, в то же время чувствует в себе странную силу, которую не ощущал раньше.
На траве неземным блеском горели ножны. Он торопливо пощупал перевязь, но за спиной только топор, а ножны бога Хорса… хотя теперь уже известно, что Хорс ни при чем… ножны на траве. Рукоять торчит, как и торчала. Придон поспешно ухватился за рукоять, пальцы легонько кольнуло. Он потащил на себя и со страхом ощутил, что тащит не одну рукоять, весь меч.
Смертному нельзя вот так просто обнажать меч, но не мог оторвать завороженного взора от самого прекрасного на свете зрелища: покидающего ножны длинного лезвия. Кончик оказался узкий, вытянутый, как язык, только горит все таким же белым огнем, даже сейчас превращая своим светом день в сумерки.
Он стоял в центре яркого круга, от деревьев легли, прячась от света, угольно-черные тени. Он стоял с этим солнечным мечом в руке, и неясное предчувствие заставило опустить взор под ноги. Лохмотья снова стали одеждой, сапоги – сапогами. Но по спине пробежал холод… …у него не было тени.
Придон заставил себя сдвинуться с места. Меч все еще в руке, в голове сумбур, обрывки странных мыслей. Слишком много случилось, чтобы понял и объял умом даже великий мудрец. Сейчас кажется диким, что бросился переворачивать эту скалу, что не скала вовсе, а краеугольный камень Мироздания. Тем самым выступил против самого Творца, а ведь перед лицом Рода даже самые могучие боги не больше чем мокрицы под копытом огненного коня. Но вот он уцелел, хотя освободил даже не бога, а нечто гораздо более могучее и страшное, врага и соперника самого Творца…
Но если все свершается по воле Творца, тогда это он, Творец, решил, что этому скованному пора обрести свободу и прощение? И в тот миг, когда он, Придон, уперся в ту незыблемую скалу, незримая рука Мастера толкнула камень Мироздания… Ведь освобожденный Азазель, чувствами сразу объяв весь мир, мгновенно понял, насколько тогда, в Начале Времен, был не прав. И что путь, начертанный для человека Творцом, был верным. Вяземайт сказал бы, что Азазель ринулся к Творцу, признал свою вину, и Творец, жестокий, но справедливый, принял блудного сына, частицу себя самого, вернул в свой небесно-звездный мир, недоступный человеку.
А Придону Азазель передал частицу своей сути, огненной и бунтарской. И оставил свой меч, меч Азазеля, а никакого не Хорса.
Все это он обдумывал, все ускоряя и ускоряя шаг, деревья сперва двигались мимо неровными толчками, затем замелькали, как спицы в колесе. Рядом с огненным мечом, созданным самим Творцом, к спине прижимается боевой топор артанина, выкованный человеком.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу