Джеффри Лорд: Ричард Блейд, герой

Выпрямив ноги, он снова попытался плыть. Вокруг уже мельтешили собаки, Блейд не видел их — наступила кладбищенская темнота — но чувствовал острый звериный запах. Он вцепился в мохнатую шерсть обеими руками. Кажется, они продвигались вперед: псы неторопливо плыли в ледяной воде и тащили его за собой. Откуда тут, на замерзшей равнине, озеро? — мелькнула и погасла мысль.

На берегу вспыхнул огонек: собаки издали хриплый отрывистый вой и удвоили свои старания. Блейд, теряя разум и память от холода и усталости, чувствовал, что лежит теперь на спинах сбившихся в кучу псов словно на шерстяном ковре с длинным ворсом. Снова раздалась команда, и мохнатый плот приподнял его; видимо, собаки карабкались на твердую почву. Он снова отметил, что голос его спасителя звучит отрывисто, но по-детски нежно, словно звон серебряного колокольчика.

Интересно, кто звонит в этот колокольчик, подумал Блейд, и лишился сознания.

Все дальнейшие события запечатлелись в его памяти будто обрывки сна; при желании он мог восстановить общую картину, но ручаться за каждую деталь не решился бы.

Перед ним метался сонм бредовых видений, порожденный боровшимся с беспамятством разумом.

Вот огромные собаки легко вылезли — вместе с распростертым на их спинах нагим человеческим телом — на твердый наст и дотащили свою ношу до конусовидного шатра, прятавшегося под снежным холмиком.

Вот чья-то рука торопливо откинула полог юрты, и псы заползли в тускло освещенное пространство, обтянутое кожами. Блейд, сквозь полусомкнутые веки, разобрал, что юрта сшита или собрана из треугольных полотнищ и сравнительно невелика — ярда четыре диаметром.

Вот собаки остановились в центре и покорно легли на утоптанный снег; разведчик погрузился в их мех еще глубже.

Вот чьи-то руки с нежной кожей перевалили его тело на ложе из шкур — просторный мешок, набитый чем-то мягким и теплым, словно пух.

Легкий пряный запах защекотал его ноздри. Хозяин жилища вышел, потом опять вошел и, как показалось Блейду, поставил разогреваться какой-то котелок на некое подобие походной печки. Она была раскалена и распространяла вокруг приятный жар.

Сознание разведчика словно плавало на грани бреда и реальности, сна и яви. Постепенно он стал приходить в себя; из горла хлынул поток воды, плечи, грудь, живот сотрясла дрожь. Глаза его широко раскрылись, руки лихорадочно шарили вокруг, словно в поисках оружия; он понимал, что находится сейчас в полной власти своего спасителя. Профессиональная выучка, однако, брала свое: он успокоился, хотя еще не спускал подозрительного взгляда с туземца. Тот плотно задернул полог, подошел к очагу, снял варежки и откинул капюшон.

Ричард Блейд не сумел справиться с удивлением — застонав, он ошарашенно уставился на тонкое бледное женское лицо, освещенное слабыми бликами огня. Незнакомка стояла у раскаленной печурки, помешивая в котле какое-то варево: над ним уже подымался легкий парок. Услышав стон, она повернула голову, кивнула, словно отметив, что гость очнулся, и явно засуетилась, торопясь приготовить горячее питье. Блейд видел, как она подбросила в котелок мелко перетертые ароматные травы, потом, определив — видимо, по запаху, — что настой готов, отлила немного в миску и капнула туда что-то из крохотного пузырька.

Осторожно обойдя печку, она шагнула к Блейду; теперь, в трепещущих отблесках пламени, он видел лицо своей спасительницы более ясно.

На первый взгляд, черты её выглядели несколько застывшими, а взгляд — излишне целеустремленным; но на второй… Да, со второго взгляда Блейд пришел к мнению, что она была красива — той хрупкой сказочно-ледяной красотой, которая могла оттаять под теплым взглядом и жаркими поцелуями, обещая много приятных неожиданностей. Едва он подумал об этом, как именно так все и произошло — глаза женщины блеснули, ока легко улыбнулась, и странник, оживая, понял, что прогноз был верен.

— Пей, — она поднесла к его рту плошку со своим варевом. — Пахнет неважно, но выпить надо. И как можно быстрее!

Блейд сделал глоток, затем второй. Он еще не чувствовал вкуса — видимо, проморозил все внутренности, от горла и до желудка. Как обстояло дело со всем прочим? Об этом он боялся даже помыслить; но если его язык не ощущал ничего, то что же говорить о наружных органах?..

— Меня зовут Аквилания, — произнесла женщина, не давая Блейду перевести дух и открыть рот, — но это очень длинное имя. Я предпочитаю прости Аквия… Нет, нет, — она поспешно приложила ладошку к его губам, заметив, что он пытается что-то произнести. — Сначала ты выпьешь все до последней капли, а потом уже скажешь, как тебя зовут. Договорились?