Виталий Цориев - Блики

Мягкий влажный мох под ногами. Мертвый лес, покрытые черной плесенью стволы. Здание торгового центра вдалеке, реклама на его крыше со словами, составленными из гигантских разноцветных букв: «Радуга парк… Рай есть… Он рядом…». Он часто бывает в этом центре на окраине города, но он никогда не видел его с такого необычного ракурса. Блеклый свет из-за туч, затянувших все небо. Застывшее колесо обозрения, справа от него – две пологих горы, выглядывающих одна из-за другой. Артур постепенно приходит в себя. Не понятно, сколько сейчас времени – еще утро и не до конца рассвело или уже вечереет. Он пытается сделать шаг, но спотыкается о болотную кочку и падает на четвереньки. Сгустки тумана медленно расползаются от него в разные стороны, паря в нескольких сантиметрах над влажной землёй, обволакивая кочки, струясь по их травянистым краям. Он чувствует, как в его ступню тычется чья-то мокрая подвижная морда, обнюхивая его, щекоча усами. Обернувшись, он встречается взглядом с внушительных размеров крысой: та улыбается, оголяя свои острые мелкие зубы и качая головой то влево, то вправо. Она разглядывает его под разными углами, гипнотизируя своими мерными движениями, блеском своих глаз. Артур резко вскакивает на ноги и крыса, испугавшись, бежит вперед, прочь от нервного юнца.

Артур осматривается. Позади него лес становится все плотнее: покосившиеся деревья лишены листьев, некоторые совсем завалились на бок, показывая свои отравленные болотом корни, которые торчат над землей, словно гигантская черная паутина. Он замечает, что вслед за первой, по земле бегут, подволакивая задние лапы, еще несколько крыс: их вытянутые тела юрко огибают кочки, розовые хвосты скользят по мху и сгнившей траве. Слева от него, метрах в пятистах, виднеется неправдоподобно высокая насыпь шоссе или железнодорожной ветки – с такого большого расстояния ему сложно разглядеть, едут ли по ней машины, но поезд по ней точно не идет, он бы его заметил даже отсюда. Возможно, эта дорога заброшена, так как он не слышит никакого шума с той стороны. Ему представляется ржавчина на рельсах, растрескавшийся асфальт. Искаженные пропорции, сбившееся с ритма время. Металлический привкус во рту, легкая изжога, выступивший между лопатками пот.

Он решает идти прямо, в сторону торгового центра. Внимательно смотря под ноги, боясь напороться босой ногой на осколок пивной бутылки, он осторожно ступает между большими кочками, чувствуя прикосновения прохладной скользкой гнили к своей коже, то и дело взмахивая руками и балансируя, чтобы снова не упасть. Спустя полчаса он понимает, что напрямик к центру не выйти – пока он шел вперед, болотная вода становилась все глубже, вначале скрывая его ноги по щиколотки, потом по колено, и, наконец, его путь преградила большая глубокая лужа, перебраться через которую можно было только вплавь.

Артур чертыхается, прикидывает, сможет ли обойти эту топь с правой стороны, и, так как лезть в лужу, несмотря на жару, ему не хочется, а других вариантов он не видит, он тащится в обход. Он думал, что доберется до торгового центра за пятнадцать-двадцать минут, но, по его ощущениям, прошло уже больше часа, а расстояние все еще не сократилось на сколько-нибудь заметный отрезок: буквы продолжали мерцать вдалеке, на фоне серого неба, совсем не приблизившись к нему. Никаких звуков, кроме чавканья и урчания болота, как будто переваривающего в своей утробе проглоченных жертв. Никакого движения, никаких примет живых людей. Артур закрывает глаза и перед его внутренним взором проносятся несколько сценок, словно вырезанных из фильма. Крысиная возня и писк. Они, эти живучие твари, проникают внутрь через канализационные трубы, выпрыгивая друг за другом из унитазов, и разбегаются по зданию, стуча когтистыми лапками по зеркалистому полу из глянцевой керамической плитки. Горы тухлых трупов в галереях торгового центра. Тела детей нежнее и крысы начинают свою трапезу с них. Артур массирует веки большим и указательным пальцами левой руки, несколько раз моргает. Ждет, когда эти образы поблекнут и исчезнут из его головы. «Чертовы наркотики, нужно быть с ними осторожнее, а не то можно – одним прекрасным днем! – очнутся в дурке в окружении бормочущих шизофреников и пускающих пузыри дебилов». Когда наваждение отпускает его, он идет дальше, думая, не мираж ли его цель и не придется ли ему вечно скитаться по этому гиблому месту, словно призраку, застрявшему в чистилище, но спустя еще полчаса, описав дугу вокруг центра, он замечает грунтовую дорогу из глины, булыжников и гравия и вздыхает с облегчением, думая, что она выведет его к живым людям.