Светлана Багдерина: Убыр и гондыр

Без единой кровинки в лице – даже веснушки побелели – октябришна, едва шевеля непослушными губами, прошептала:

– Дрозд-болтун… Он людей увидел… сейчас затарахтит… всех переполошит… не отстанет… Мы погибли… Они нас найдут… Они нас увидят… Батюшка-Октябрь… помоги-спаси… Мамочки родные… Ой-ой-ой…

Какой дурак сказал, что болтун – находка для шпиона?!..

Пока Серафима, лихорадочно стреляя глазами по сторонам, соображала, чем можно зловредную птицу укокошить или прогнать, над головами у них послышалось и стало стремительно приближаться низкое жужжание. И не успел дрозд-болтун опомниться и сказать последнее «прости», как с неба на него свалилось нечто, похожее на небольшую черную дыню с крыльями, схватило его и, удовлетворенно гудя и причмокивая на лету, умчалось прочь.

Атас подозрительно покосился в их сторону еще раз, но тут его внимание отвлек вернувшийся бегом с разведки звериной тропы сержант Юркий. В руке, как будто опасаясь, что он тоже может внезапно исчезнуть, как его хозяйка, командир беды крепко сжимал платок Серафимы, подброшенный ей туда несколько минут назад.

– Нашел на тропинке, ваше превосходительство! – самодовольство и радость так распирали сержанта, что, взорвись он невзначай, его клочки долетели бы до лукоморской царевны и ее двора даже через ручей. – Они побежали туда!

Ничего не сказав, штандарт-полковник только яростно зыркнул на свой отряд, и тут же его и сержантов подхватили на руки и водрузили на шеи их «скакунов».

– Вперед по тропинке! – прорычал он. – Догнать и схватить! Быстро!!!..

И оборванные, грязные, мокрые умруны, хлюпая и причавкивая теряющими на ходу подметки сапогами, понеслись мимо него прочь.

Находка рядом с Серафимой прищурилась, вперилась горящим взором в затылок бравому штандарт-полковнику и тихо, но с чувством прошипела:

– Гвоздей тебе в ноги, ни пути тебе, ни дороги!..

Дождавшись, пока промчится мимо весь его отряд, Атас ударил пятками в бока своего умруна и выкрикнул:

– Пошел за ними бегом!..

Сделав два шага, гвардеец споткнулся о незаметный, но прочно втоптанный в тропу камень и, даже не пытаясь обрести равновесие, грузно повалился ниц и растянулся во весь рост. Штандарт-полковник, как ракета с пусковой установки, головой вперед полетел в заросли шиповника и скрылся там целиком.

– А-а-а-а-а!!!.. С-с-с-скотина-а-а-а!!!.. Убью-у-у-у-у!!!..

Изрыгая проклятия и угрозы в адрес безмолвно вскочившего на ноги и вставшего по стойке «смирно» умруна, Атас выбрался из кустов, вскочил на спину своего двуногого «коня» и, лупя по всему, до чего могла дотянуться его свободная, изодранная в клочья шипами рука, пришпорил его и был таков.

Увидев мельком его лицо, Серафима болезненно поморщилась и от души посочувствовала неудачливому ездоку.

– Эк ему повезло… – пробормотала она, покачивая головой, – Словно кошки драли… Места живого на роже нет…

И тут ее вдруг осенило. Она повернулась к Находке и строго пробуравила ее подозрительным взглядом:

– Это ты?

Рыжеволосая девушка не стала отпираться или делать вид, что не поняла.

– Я… – виновато опустила она глаза и мучительно покраснела. – Простите, ваше царст… Серафима… Я не хотела… Но он ко мне всю дорогу приставал… только из кареты выйду… проходу не давал… мерзкий… липкий… отвратительный… Простите…

– Да ты что, Находочка, я не об этом! Ты что! Так ему и надо! – замахала на нее царевна. – Тем более если приставал, противный. Или мерзкий? Короче, гад. Надо было мне сказать – я бы ему поприставала, крысюку. Но сейчас я не об этом говорю. Я о том, что правильно ли я поняла – ты пожелала им споткнуться, или расшибиться, или как ты там выразилась…

– Гвоздей в ноги, ни пути, ни дороги, – восхищенно подсказал Саёк.

– Вот-вот. И они тут же загремели. Это из-за тебя?

– Д-да, – все еще не поднимая очей, призналась Находка.

– Так ты – ведьма?

– Ведьма?… Я?… – испугалась та. – Нет, что вы, ва… Серафима… Нет, я обыкновенная, как любой октябрич… Наши ведьмы – только у нас они называются «убыр» – такое сотворить могут, говорят, что мне и не снилось, не виделось!.. А это – просто маленький заговор. Его любой октябренок знает. Он и сработать-то может, только когда октябрич по-настоящему сердится. И только в краю Октября-батюшки. Это он нам силу дает, какую ни есть. А вдалеке от него мы от остальных костеев ничем не отличаемся.

– И убыр ваши? – вступил Саёк.

– Убыр-то?… Не знаю. Никогда не видела, не слышала и, батюшка-Октябрь смилуется, не увижу и не услышу, – твердо отрезала Находка.