Маргарита Андреева: Мелодия Бесконечности. Книга первая «Первый аккорд». Том второй

– Не забывай, дитя, что и Иисуса осудили, как вора, – невозмутимо обронила бывшая королева. – За все эти столетия я уже успела привыкнуть.

В историю вошла легенда об отравленных бальных перчатках и коварстве безжалостной итальянки, но никто не помнит, что вскрытие показало у матери её зятя, Жанны/Иоанны Наваррской, легочное заболевание. Самое известное масштабное кровопролитие, с которым связывают имя Екатерины и по сей день – убийство французских протестантов в Париже в августовскую ночь в праздник Дня Святого Варфоломея e2a433. Дабы попытаться примирить католиков и протестантов, заодно и держать ближе к себе того, кто стал для неё живым напоминанием самого ужасного пророчества всей жизни, в надежде отвести кошмарное предсказание от своей семьи, она пошла на этот, так страшивший брак своей дочери и наследника Антуана Бурбона. Это бы смогло объединить старшую и младшую ветви королевской семьи и стало бы настоящим маяком надежды на будущий мир в королевстве. Разве в былые времена брак Елизаветы Йоркской и Генриха Тюдора не положил конец английским войнам Алой и Белой Розы? Возможно, что то же самое произойдет и во Франции? Кроме того, этот союз имел еще и другое весьма привлекательное качество: если Генрих Бурбон и унаследует трон Франции, кровь династии Валуа и Медичи сохранится в потомстве её дочери – Маргариты. Масштабное кровопролитие не смогло бы положить конец обострившимся религиозным противоречиям, в то время, как устранение избранных вождей, под благовидным предлогом праздника бракосочетания своего принца, собравшихся в Париже со всех концов королевства, лишило бы протестантов опоры, стравив две сильнейшие враждующие группировки: гугенотских предводителей и ревностных католиков во главе с аристократическим семейством Гизов, не раз намекавших о своих притязаниях на престол её детей. Но даже такой, славившийся прозорливостью, ум не смог предвидеть, какие масштабы примет эта бойня, разрастающаяся в пылу всеобщего безумия и дыму кровавой вакханалии, когда той страшной ночью уже большей частью стали сводиться личные счеты, смываться кровью денежные долги и избавляться от опостылевших супругов, а многие парижане – честные католики, разделили ту же участь, что и протестанты. Тогда прошел слух, будто сам Всемогущий послал свой специальный знак в одобрение: якобы давно высохший куст боярышника возле статуи Пресвятой Девы на кладбище Невинно убиенных снова зацвел. Вышедшая из-под контроля ситуация впервые в жизни испугала тогда её не на шутку, на века сделав символом вероломства и смертоубийства. Таково было наказание за кровь на её руках. Это было жестокое время, когда любой вопрос был вопросом жизни и смерти, а она единственно пыталась выжить и не дать умереть своим детям.

Женщина резко вскинула голову, и все старые мышцы под дряблой кожей на её лице и шее напряглись.

– А они вменяют мне, подумать только, хладнокровное убийство одного из собственных сыновей, – Екатерина до того сжала пальцы на руках, что Маргарита испугалась, как бы её кожаные перчатки не впились ей в истончившуюся кожу её рук. – Да что они понимают! Как можно быть настолько жестокими и настолько слепыми, чтобы обвинять меня убийстве собственного сына? Да разве у меня имелась острая необходимость ускорить ужасную кончину, и без того, умирающего Шарля? Разумеется, в определенных вопросах, когда это было необходимо ради блага государства, в определенных вопросах я умела хранить твердость, но никогда – ценою жизни моего несчастного дитя. Они сделали мне одолжение, предполагая роковую случайность, предназначавшуюся Наваррскому королю, который многие годы, подобно дамоклову мечу, угрожал престолу моих сыновей: пропитанную мышьяком, книгу о соколиной охоте, первым прочел мой Шарль – страницы книги были слипшимися, чтобы разделять их, приходилось каждый раз слюнявить палец, тем самым всё увеличивая попадаемую в организм дозу отравляющего вещества…

– Несомненно, вы очень любили своих детей, – тихо заметила Маргарита, и готова была поспорить на что угодно, что ей не показалось, и лицо женщины действительно просветлело, словно стирая прожитые тяжелые года. – Пусть не всегда это выглядело именно так, но вы не переставали их любить – по-своему.

– Верно, дитя, – охотно согласилась Екатерина, и в её усталых глазах читалась нескрываемая нежность. – Признаю, что любить их было не всегда легко. Но, ведь это были мои дети, тяжело выстраданные после долгих десяти лет практически бесплодия… Излечение, неожиданное и чудотворное, я приняла как величайший дар Небес. Но потом и они стали моей болью, моим испытанием, – Маргарита повернула голову в сторону, куда указала Екатерина. – Посмотри на них.