А. Райнер - Заглянувший. Серебряный аспид

И все – ради этого момента.

Так почему же? Для какой миссии?

Скоро узнаю…

Я бежал вперед, затем направо, снова вперед и налево. Еще три поворота и снова по прямой… Арки с разноцветными мирами мелькали как во сне. Тысячи планет, сотни галактик – и все чужое, ненужное.

Свет перстня уводил все глубже, все дальше, но я не боялся потеряться.

Уже давно я доверил ему свою судьбу и жизнь.

Едва перстень начал остывать – свет его ослабел. Я замедлил ход. Новый коридор оборвался тупиком с каменным рельефом. Подойдя к стене, я рассмотрел рельеф, не найдя подсказок. Нет ни символов, ни знакомых изображений. Только хаотичные линии и плавные узоры без какой-либо симметрии.

И тут мое внимание привлекла небольшая выемка в его центре – высеченное око. Отверстие в точности повторяет форму изумруда в моем перстне.

Приложив камень, я убедился, что он идеально совпал с прорезью, и тут же ощутил мощную волну энергии. Словно прямо сейчас пробуждалась некая древняя сила извне.

Раздался треск – в рельефе образовалась тонкая расщелина. Она потянулась ровной линией вверх, у самого потолка плавно огибая рисунок, вырисовывая новый арочный проход. Интуиция кричала о том, что ни одна душа не проникала сюда уже очень, очень давно. Только я был предназначен этому удивительному месту. Как и оно для меня.

Пока каменная дверь медленно открывалась, я лихорадочно гадал – какое же удивительное открытие ждет меня там? Еще секунда и я увижу…

…

Что?

Море?

Просто море?..

Я вышел на прибрежный песок и огляделся.

Здесь только бесконечная береговая полоса с разбросанными валунами и синяя вода до самого горизонта. Что ж. Несколько разочаровывающе. Кому понадобилось скрывать от всех море? Почему мой перстень являлся ключом к такому красивому, но всё же очень простому месту?

Затаив дыхание, я сделал еще один шаг вперед. Пространство сомкнулось, прячась от Эйдора. Теперь никто не сможет найти меня. Здесь я в абсолютной недосягаемости и безопасности. В самом идеальном уединении и в совершенном непоколебимом спокойствии.

Море дышало в лицо.

Чарующее зрелище – закат на янтарном берегу под шелест морского прилива. Сев на мокрый песок, я позволил волнам облизывать пальцы. Погрузился в созерцание бескрайних синих вод. Меня умиротворял шум моря, его волнующая сила и пенные всплески. Растворяясь в свежести бриза, мысли погасли. Одна за другой.

Не осталось ни грусти, ни радости.

Иссякла тоска.

Умолка скука.

Прошла тревога.

Чувства пронизаны безмятежностью и покоем.

Удивительно, что может сделать море с душой человека.

Вот только… я уже не человек. Застряв между раем и адом, чернорукий, я не чувствовал ничего. Этот прекрасный мир больше не производил никакого впечатления.

Кто я?

Ответа нет.

Но как же я устал скитаться по свету в поисках правды!

Я успел попробовать на вкус вечность. Если ее не с кем разделить, она терпкая и горькая настолько, что хочется выплюнуть.

Вечность постепенно лишает тебя самого ценного. Все, что приносило когда-то удовольствие, в вечности превращается в докучливое действо, навевающее скуку. Все, что ты так ненавидел, растягиваясь во времени, длится бесконечно. Секунда тянется неимоверно долго, а целые века помещаются в одно мгновение. Вечность – самая изощренная пытка, когда ты переживаешь ее в одиночку.

Я – одинок. И я видел, что происходит с духами-одиночками. За тысячи лет они превращаются в безумцев. Хотя, если подумать, безумие – весьма эффективное лекарство от вечности.

Считая рассветы и закаты, я сбился со счету. Перестаешь чувствовать течение времени, когда у тебя неограниченный его запас. Сидя на этом клочке побережья, не чувствуя холода, вообще ничего не чувствуя, я думал только о том, как найти сестру. Я должен сделать ее счастливой, должен исправить все свои ошибки.

– «Так исправляй!» – шепнул внутренний голос.

Ветер усилился, а волны настойчивей шумели по камням.

И мне вдруг показалось, что там, за горизонтом, меня ждет награда за все долгие, долгие скитания. Интуиция звала в полет, и пока здравый смысл не перебил ее голос, я вскочил с песка и пустился по небу туда, где разрастался шторм.

Море колыхалось все опаснее. Все сильнее. Всполохи становились выше и выше, волны пенились, разлетаясь во все стороны белыми хлопьями. Молнии сверкали, как острые лезвия, едва не задевая. Стена пронзающего насквозь дождя затрудняла полет, а шальной ветер свистел так громко, что не расслышать даже собственных мыслей. Я боролся с разбушевавшейся стихией, прорываясь в самые ее недра.