Ирина Тихолоз - Кремль спокойствия

– Но мы догадываемся, что в нашем случае это не просто маловероятно, а почти невозможно.

Она была права. Во-первых, мужской Монастырь Святого Я находится на другом конце страны, и чаще всего бывает так, что мы во время обучения никогда не пересекаемся с монахами противоположного пола, а после выпуска на службу не видимся даже с сестричками. Что касается гражданских, какими бы они ни были, мы их видим настолько насквозь, что даже можем определить, когда, кем из нас и при каких обстоятельствах в них был установлен или активирован тот или иной личностный или духовный паттерн. Особенно это касается 26-х. Эти кукловоды смотрят на любого человека, как на простейший механизм, который они знают от и до. Удивительно, но некоторым из них удается сохранять собственную человечность, и совсем не удивительно, что некоторые из них, как Рузра, стыдятся собственных человеческих проявлений, которые им не всегда подвластны в отличии от чужих. Во-вторых, обучение занимает так много времени и сил, что не остается ни того, ни другого, чтобы заниматься устройством личной жизни. А после окончания монастыря нас распределяют по секретным и строго охраняемым объектам, где мы работаем на благо Вселенной в рамках третьего уровня и доживаем свою короткую жизнь. В-третьих, которое должно быть «во-первых» Святое Я больше всего заинтересовано в реализации нашей основной мисси на Земле, а все гендерное отходит не просто на задний план, а, вообще, за пределы холста картины нашей жизни и даже далеко за стену, на которой эта картина висит. Возможно, судьба сложилась иначе, если бы каждый из нас не лишился родителей в первые годы жизни.

Мало кто об этом знает, но, когда ребенок до 2-х лет попадает в детдом, в первую очередь его проверяют на наличие Святого Я, причем для этого даже никто никуда не приезжает. Все делается дистанционно, что называется, по звонку. В соответствующий отдел спецслужб поступает информация о пополнении, где один из сотрудников (чаще всего на такую должность берут кого-то с 4-го уровня) определяет у новых детей наличие Святого Я. Если же такого ребенка обнаруживают, его тут же направляют в женский или мужской Монастырь Святого Я, где из него до 18-ти лет готовят информационно-духовного бойца. Затем он поступает на государственную службу чаще всего в секретные отделы. Конечно, люди со Святым Я есть и среди гражданских, но многие из них об этом даже не подозревают, а, если и подозревают, то чаще всего они напоминают слепых и глухих котят, которые не совсем понимают, что им делать с мигающей и звенящей игрушкой, если все же хоть немного догадываются о ее существовании. Безусловно, есть и такие, которые сделают любого из наших монахов, но это единицы, о которых ходят легенды из выпуска в выпуск.

– Предлагаю в очередной раз смириться с нашим горем и заесть его тортом, – высказалась Аки и снова с азартным видом взяла в руки нож с лопаткой.

– Подожди! – остановила ее Сату, на что та демонстративно откинула приборы на стол и снова, насупившись, подперла щеки руками.

– Если сейчас не поговорим об этом все вместе, то вероятно не сможем это сделать больше никогда. Несмотря на то, что мы не совсем люди, – замялась Сату, – точнее, совсем не люди, ничто человеческое нам не чуждо, хоть и не особо-то нужно.

Она вздохнула, что-то в секунду переосмыслила и продолжила.

– Хорошо. Не буду говорить за всех. Возьму на себя смелость и скажу за себя. У меня двоякое отношение к ничтожной вероятности реализации своей гендерной составляющей. С одной стороны, я этого отчетливо желаю. Более того, это желание иногда сводит меня с ума. Если кто-то не понимает, я имею в виду не вожделение, – она недовольно и даже немного надменно покосилась на Аки, – а совместное гармоничное взаимодействие, в том числе и физическое, разумеется.

На этих словах Сату заметно покраснела.

– И конечно меня ощутимо печалит высокая вероятность того, что за ближайшие 5, в лучшем случае 10 лет, я не встречу свою любовь.

Она медленно гуляла по келье, осматриваясь по сторонам, а когда проходила мимо зеркала, то остановилась и начала рассматривать себя. Затем взгляд Сату замер на отражении собственных глаз. Они у нее были ярко-голубыми и такими чистыми, что иногда было как-то неловко в них смотреть. Вообще, мне всегда казалось, будто Сату как внешне, так и внутренне очень отличается от всех 26-х, и с ее уровнем явно напутали. Она продолжила свой рассудительный монолог, но на этот раз складывалось впечатление, будто Сату разговаривала больше сама с собой, чем с нами.