Лилит Мазикина: Девушка, которая хотела написать книгу о войне

В кафе сидели дети лет двенадцати, шестеро, и уткнувшийся в книгу паренёк лет на пять или шесть постарше. Фон Мореншильд завозила носом по витрине, пытаясь понять, какое мороженое может себе позволить. Пока выходило, что никакое. Она на всякий случай четырежды пересчитала прусские марки. Пожаловалась продавцу, носатому парнишке лет пятнадцати, который тоже сидел за витриной с книжкой.:

– Не хватает…

– Кредит только для горожан, на гостиничные счета не записываем, – буркнул мальчик, не поднимая головы.

– Для всех горожан? – девушка сунула пропуск ему под самый нос. Мальчик ахнул, вскидываясь:

– Госпожа Дре!

Вскочил, принялся вытирать руки о фартук. Лиза, смутившись, огляделась и встретила восторженный голубоглазый взгляд второго книгочея. Отвернулась.

– Какое мороженое изволите?

– Потрясное какое-нибудь!

Продавец схватил металлическую креманку, оглядел лотки с товаром.

– Клубничное, оно из местной клубники, свежей.

– Давайте клубничное.

– С шоколадным сиропом?

– Давайте с сиропом.

В креманке зарозовели шарики мороженого. Мальчик схватился за бутылку с сиропом, без особого результата потряс ею над креманкой, отставил, нырнул под прилавок за коробкой, в которой, обтянутые общим полиэтиленовым коконом, стояли ещё бутылки. Привычным движением выхватил из-за пояса нож, вскрыл полиэтилен. Ещё через секунду розовые шарики покрылись густыми коричневыми шапочками.

– Зачем вам ножи?

Протянутая рука с креманкой застыла в воздухе:

– Кому? Какие?

– По самому безопасному в Пруссии городу все ходят с ножами. Кроме полицейских. Полицейские с пистолетами. Странно, правда?

– Почему странно, там же на поясе дубинка, наручники и кобура, нож повесить некуда… Подождите, не уходите, надо расписаться за мороженое, вот… Четырнадцать марок, госпожа фон Мореншильд.

Лиза расписалась, держа руку с креманкой на отлёте.

Салфетки в салфетницах были льняные. Лиза ела мороженое и глядела на их острые, гордо торчащие кверху углы, чтобы точно больше не отвечать ни на чьи взгляды. Мороженое вкусно таяло во рту. В зале было удивительно тихо. Фон Мореншильд представила, как подростки рассматривают её, и выпрямила спину.

По продуктовым лавкам она пронеслась в эйфории, чуть ли не расталкивая почтенных горожан, закупавшихся после рабочего дня, и в конце концов обратилась за помощью к полицейскому, тому же или другому. Трудно было не столько найти нужный дом, сколько дотащить до него полные пакеты. Слушая, как пыхтит под их тяжестью офицер, Лиза старалась не думать, как будет закрывать все эти кредиты в конце года. И выплачивать налог на дом. А ситуация с оплатой электричества и всякого прочего станет скандальной уже через две с половиной недели…

На крыльце лежал рюкзак. Лиза не без труда открыла дверь, и полицейский занёс пакеты в кухню. В окна било закатное солнце.

– Чашечку кофе? – предложила девушка, гадая, есть ли в чулане уголь или в дровяную плиту придётся засунуть скамеечку для ног из прихожей.

– Благодарю вас… До полуночи на дежурстве.

Офицер откозырял и удалился. Лиза заперла за ним, села у кухонного окна и стала есть из пакета багет с джемом, запивая молоком из стеклянной бутылки. Сделала запись в дневнике. Деревянный кухонный диван, на котором прежде, должно быть, спала кухарка, выглядел не очень уютным. В полутьме, спотыкаясь, фон Мореншильд поднялась в спальню, безжалостно содрала с карниза портьеру. Чихая и отфыркиваясь, вытрясла её на лестнице. Спустилась, нащупывая одной рукой перила и волоча портьеру по ступенькам. Постелила, сложив, на диван. Под голову скомкала куртку, скинула кроссовки и свернулась на диване калачиком. Ночь была тёплой, и к утру она не замёрзла.

***

Господин Крабат восстал от рассветного сна с неприятным ощущением. Снилась юность. Снилось, что в животе сосёт, саднит стёртые за день руки и плечи. А ещё – что в сене, зарывшись, спать тепло и сладко. И не хочется просыпаться. Никогда.

***

Из «Поверий прусских немцев и славян и гадания на рунных картах» Альбины Шварцхунд, 1919 года:

Перкунс, буквально «гром», также Перунец. На юге страны его зовут Водиназом или Наданем. Старший сын Валдники-Властнички, верховный князь среди богов. Покровитель власти и порядка, судья божеств, людей и зверей, бог мудрости. Изображается в виде рыжебородого мужчины в блистающей короне и богатой одежде. Ему подчиняются молния и огонь. В поэзии с ним сравнивают человеческих правителей. Также в сказках он молнией указывает героям верный путь или место, где закопан клад.