София Кульбицкая: Холодное обаяние бездны. Герцогство Венниратское: книга III

– Ибо если это не так, – ухмыльнулся он, – плакала моя торговля. Здесь у меня хранятся самые драгоценные дистилляты.

– А где мы, Богош? Я хочу сказать – что находится прямо над нами?

– Мой трактир и находится. Слышите? – он поднял палец кверху.

Откуда-то издали и впрямь доносились глухие удары и топот ног. Несмотря на глубокую ночь, наверху явно полным ходом шло веселье.

– Накачиваются для храбрости, – произнёс Богош почему-то шёпотом, хотя гости трактира никак не могли его слышать. – Мы успели вовремя…

– А они не ворвутся сюда? Ведь здесь, наверное, есть и прямой выход?

(Филладор успел только подивиться Леиной догадливости. Ему самому такие мысли даже и в голову не приходили.)

– Выход есть, конечно. Но им его не найти, он ведёт прямиком в хлев. Едва ли они туда забредут, а если и забредут – вряд ли станут искать. Там сеном завалено. Да и заперто надёжно…

С этими словами Богош, наконец, справился с замком и впустил спутников внутрь.

Помещение и впрямь выглядело внушительно. Оно походило скорее на келью учёного монаха, нежели на винный погреб; деревянные бочки соседствовали тут с ретортами и ещё какими-то загадочными устройствами, коим сир Филладор даже не умел дать названия. Лея вертела головой во все стороны, вылупив изумлённые глаза и даже не заметив, как Богош отобрал у неё факел и с шипением потушил, сунув в огромное ведро с водой.

– А всё потому, – объяснил он, – что в помещении должен выдерживаться необходимый уровень прохлады и сырости, чтобы дерево не рассыхалось и спиритуозные фракции не испарялись раньше времени. Поэтому число светильников здесь никак не может быть превышено.

Путники с уважением воззрились на него, забыв даже о собственных горестях. Чтобы смягчить строгость своего тона, Богош плеснул в железную кружку одного из самых выдержанных своих дистиллятов и поднёс друзьям – дабы его утверждение не было голословным, а также для того, чтобы придать им сил и бодрости. Сейчас это им было необходимо.

Первым испробовал божественного напитка сир Филладор, затем Лея. Она, впрочем, не столько пила, сколько нюхала кружку, что вызвало у Филладора скрытое раздражение. Ему казалось что она просто выпендривается. Но она, видимо, знала толк в спиртах:

– О, Богоше, какое чудо! Здесь у тебя ведь сливовая косточка, верно?..

Богош довольно усмехнулся в усы:

– Да, это она, слива. Было две партии – с косточкой и без. С косточкой вышло даже лучше.

– А ты чувствуешь косточку, Хеорг?

Филладор хотел раздражённо сказать, что у него в жизни хватает других забот; но в ту же секунду ощутил, что напиток и на него подействовал благотворно. Он согрел его замёрзшие конечности, весело побежав по жилам; угасил терзающий сердце страх и приятно ударил в голову. Взглянув на жену, Филладор неожиданно ощутил смутное желание, чего с ним не бывало очень давно.

– Чувствую, – ответил он, залихватски подкрутив ус. – У себя в штанах.

Богош одобрительно крякнул, а Лея залилась румянцем:

– Ох, ну ты уж скажешь, Хеорг…

– Пойдёмте, я вас уложу, – засуетился Богош, вовремя вспомнив свою роль хлебосольного хозяина. – Вам и впрямь не помешает отдохнуть. А как выспитесь, все вместе решим, что делать дальше…

Он провёл их в маленькую тёмную комнатку, как видимо, служившую ему самому спальней, когда он слишком задерживался в своей «лаборатории». Вместо ложа там было в изобилии навалено сено, очевидно, принесённое прямо из упомянутого хлева. На нём и устроились наши супруги, после того как уговорили ещё одну кружку с божественным напитком.

– Спите спокойно, – проговорил Богош, деликатно затворяя за собою дверь. – А я буду стеречь ваш сон и думать, как нам быть…

Но этих слов путники уже не услышали: сон, тяжёлый и спасительный, сморил их тотчас же, как только их головы коснулись импровизированного ложа. Они даже спасибо сказать не сумели. Единственное, что успел Филладор – это по-хозяйски опустить тяжёлую длань на крутое бедро жены…

Ему снилось что-то невразумительное, но очень неприятное. Он вздрогнул и проснулся.

Кругом стояла темень и полная тишина, только где-то рядом почти неслышно посапывала Лея. Остро и тревожаще пахло сеном; сухие травинки неприятно покалывали тело. Несмотря на это, сир Филладор не сразу вспомнил, где находится.

А когда вспомнил – чуть не взвыл от стыда. Сейчас, когда он хорошо выспался и в кои-то веки остался наедине с собой, вся картина происходящего увиделась ему до отвращения ясно.