Ксения Биличук: Проект Эрешкигаль

Честно говоря, когда на тебя накатывает теплый воздух с периодичностью в пару секунд, сложно продолжать делать вид, что ты все еще без сознания. Можно, конечно, попытаться лежать трупом и не открывать глаз. Но давайте не делать из других идиотов – веки все равно будут предательски вздрагивать от прикосновения воздуха. А если их сжать покрепче, то и вовсе становится ясно – ты уже давно в себе.

Что привело в чувства меня? Несколько вещей. Во-первых, тот самый воздух, про который говорилось выше. Во-вторых, некий сжимающий дискомфорт в районе груди, напомнивший, что я жива и могу страдать сердечными заболеваниями (например, тахикардией от которой ритм больше похож на бег бешеной белки по кривым веткам). Ну и в-третьих, запах – резкий, грубый, продирающий носовые пазухи до самого мозга.

Вероятнее всего последнее дало такой удар моему беспамятству, что сознание волей-неволей решило вернуться ко мне. Впрочем, эти же факторы сначала предложили провести пассивную разведку. Открывать глаза и выдавать себя сразу я не собиралась. Хотелось понять насколько безопасно вокруг прежде, чем увидеть все таким, какое оно есть.

Но веки выдавали меня сильнее, чем сбившееся дыхание. Отчего рекогносцировку пришлось проводить в ускоренном варианте. Запах не показался мне знакомым, но и особой опасности в нем не чувствовалось. Иначе внутренний тревожный звоночек заверещал бы так, что заложило бы уши. Тяжесть в груди показалась странной – болело снаружи. Наверное, кто-то на меня давил. Может, пытались сделать непрямой массаж сердца, чем и вернули к жизни? Как знать.

Вот и выходило, выдав себя веками и тяжелым дыханием, сейчас, продолжая претворяться без сознания, я подвергаюсь большему риску, чем мобильная и зрячая. Оттого, собрав волю в кулак, сжав зубы и настроившись на худшее, пришлось открыть глаза.

И встретиться с большими зелеными зрачками, окруженными золотым полем радужной оболочки. Мы изучали друг друга. Впрочем, можно ли так называть то, что сейчас происходило? Я ведь видела только глаза невероятной красоты, а их обладатель уже успел рассмотреть меня со всех ракурсов.

И будь я попугливей уже бы верещала, как резанная, пытаясь сбросить с себя чужака и скрыться в ближайших кустах. Но моей стойкости духа хватило на то, чтобы дождаться, когда глаза отдалятся, демонстрируя необыкновенную, узкую морду с ноздрями похожими на запятые, глядящие друг на друга, на кожистом носу, которым эта морда и заканчивалась. А вот вставать с меня ее хозяин не собирался, продолжая легко давить на грудную клетку, успокаивая тем, что пока мне сердечно-сосудистые заболевания не грозят.

– Здравствуй, – неожиданно для самой себя произнесла я и улыбнулась…

Я всегда считала, что при переезде предусмотрела все. Выбрала самый глухой угол планеты, где зимой холодно, а летом комары размером с корову, чтобы никто не бродил по тем лесам ни ради охоты, ни ради грибов. Заодно проверила, где проложены ближайшие дороги и примерные планы на их переразмещение, на всякий случай, чтобы не оказаться на пути прогресса.

Построила сруб (да-да, почти своими руками, между прочим) без всяких благ цивилизации, не забыв и про замечательный, старый добрый туалет на улице, но поближе к дому и со всеми возможными отводами, чтобы не лишиться обоняния к тридцати.

Вместо ограды – дремучий лес. Вместо охранной собаки – капканы на медведя в радиусе полукилометра. Правда, эта предосторожность мне все же казалась и тогда, и сейчас излишней – кто в здравом уме потащится к чуть ли не землянке посреди разросшейся чащи, где деревья так лупят по морде и рукам, что никакая заживляющая мазь не поможет, а кусты отлично маскируют кочки, ямки, что нарыли по лету грызуны и норные животные, а порой и небольшие затоны, образованные выходом грунтовых вод по тем или иным причинам? Но один заботливый человек при переезде настоял, а я не стала возражать. Пусть ему спокойней будет

Кстати, зверье тоже не очень интересуется моим присутствием в их лесу. Я для них то ли невкусная, то ли слишком злая, то ли наоборот – равнодушная к ним. Отчего сами они не обращают внимания на наличие среди деревьев относительной разумной жизни.

Хотя мне порой кажется, что местный медведь и лисы считают меня стоящей по интеллектуальному развитию в сравнении с ними ниже – осенью не запасаюсь, как потерпевшая, зимой шляюсь, вместо того, чтобы спать мирно до ледохода, не рою берлог, а наоборот прячусь от непогоды в какой-то странной деревянной штуке, не сильно похожей на дупло. В общем, тупая, странная скотина, живущая по соседству. Еще и одна, без своего самца.