Анна Анакина: Мы выбираем дороги или они нас?.. Часть 1. Магическая фантастика

Мгновение, одно моргание – и всё изменилось. В свете появившейся полной луны стали проступать очертания кустарника, стройных берёзок, словно специально высаженных в ряд, и плетёной изгороди впереди. Неудачник, заблудившийся в ночи, точно знал, что пришёл с этой стороны, но никаких препятствий не было.

– Странно, – тихо произнёс он, посмотрев на звёзды и огромную луну, в секунду появившиеся на небе. – Странно, – повторил и обернулся. Прямо перед ним, всего в двух шагах, стоял старый покосившийся дом. – Странно, – в третий раз повторил он и шагнул к дверям. Постучался. Звук глухо отозвался, как по пустому бидону.

Немного подождав, взявшись за ручку, потянул дверь на себя. Та с лёгкостью, словно невесомая, подалась вперёд, лишь противный скрип, сводящий скулы, заставил молодого человека сморщиться и передёрнуть плечами. Ржавые петли будто переговаривались, стараясь перекричать, перескрипеть друг друга.

Ночной гость, которого никто и не ждал, заглянул в проём двери и крикнул:

– Есть кто дома?

Сделав шаг, он уже не намеревался уходить. Протянув вперёд руки, ощутил под ними ещё одну дверь. Стучать больше не стал, а сразу распахнул её. На этот раз никакого скрипа. Он оказался в небольшой четырёхстенной горнице. На противоположной от двери стене два маленьких оконца, с тонкими полупрозрачными занавесками. Лунный свет, проникая через них, слабо освещал убранство избы. Слева – кровать, справа – русская печь. По центру стол. Немного постояв и осмотревшись, понял – дом пуст и, видимо, уже давно оставлен своими хозяевами.

«Наверно, какая-то заброшенная деревня? – промелькнула мысль. – Но это всё-таки лучше, чем ночевать под дождём». Подошёл к кровати и присел. Матрас, лежавший на ней, издал знакомый звук детства. Улыбнувшись, «гость» подумал: «Солома». Вспомнилось, как ездил с сестрой в деревню к бабушке и спал точно на таком же матрасе.

Воспоминания о сестре с болью и в тоже время с нежностью отозвались в сердце. Как долго она его не принимала и как потом горячо полюбила и всегда заступалась. Сестра стала самым близким ему другом. Даже о матери он не вспоминал с такой теплотой, как о ней, о своей Мариночке.

С тех пор, как нашёл Иван Степанович мальчишку под лестницей, прошло почти тридцать лет. Тогда была больница, затем детдом на несколько долгих месяцев.

Иван Степанович часто навещал его, сначала один, потом пришёл со своей женой – Натальей Ильиничной – невысокой, чуть полноватой женщиной с синими глазами, веснушками и рыжей косой, аккуратно уложенной вокруг головы. Она сразу понравилась мальчику. Только ничего не сказал он, когда, глядя с улыбкой, погладила его женщина нежно по голове, потом поправила рубашку, отряхнула брючки. Долго после ощущал он её руки, словно смогла оставить своё тепло на его голове и одежде. А вскоре Иван Степанович и Наталья Ильинична, придя навестить найдёныша, сказали, что теперь могут забрать его к себе, если он, конечно, хочет стать их сыном. Мальчишка заплакал и повис на шее Ивана Степановича. Он так и молчал, как и в тот день, когда был найден под лестницей.

Дети считали его немым и обзывали «найдёнышем», хотя и сами находись в том же положении. Но он был новичком, да ещё и не мог ответить. Вот и колотили его в детдоме мальчишки, да и девчонки не отставали. А он давал сдачи, а потом плакал без слёз, спрятавшись под лестницей, ведущей в столовую. Воспитатели между собой прозвали его «волчонком», потому как не шёл он ни к кому. Не жаловался, отталкивал, когда хотели помочь, и старался всегда от всех спрятаться. Понимали, трудно такому придётся, и обрадовались, когда для него нашлись родители, считая, что в домашних условиях мальчик быстрее приспособится к нормальной жизни.

Он хорошо помнил тот день, когда привели его домой новые, даже первые родители, потому как других он и не знал, или не помнил. Как косо посмотрела на «приёмыша» шестнадцатилетняя их дочь – худенькая, с копной длинных, как у матери, рыжих волос и с глазами как у отца – большими, чёрными, словно спелая смородина. Как, хмыкнув, вздёрнула и без того курносый нос, пожала острыми плечиками и ушла к себе в комнату. А уж когда оказалось, что эту комнату придётся делить с чужим мальчишкой, то и вовсе, поругавшись с родителями, уехала в деревню к бабушке. Но через неделю наступило первое сентября, и надо было идти в десятый, последний класс. И Марине пришлось вернуться.

Она словно и не замечала мальчика. Он спал рядом на железной кровати, специально для него втиснутой между её диваном и письменным столом. Но девушка делала вид, что не видит его. Он садился обедать за стол, а она, присаживаясь рядом, обязательно толкала его локтем. Родители переживали. Не хотелось обижать родную дочь, но и приёмного мальчика становилось жалко, видя, как относится к нему Марина.