Александр Барышников: Penitus-2. Новое путешествие в Плутонию

– О чём вы говорите! Только бы нашёлся…

На этом разговор закончился. В тот же день я быстренько разобрался с текущими делами, а утром следующего дня вошёл в вагон скорого поезда, который понёс меня, как позже выяснилось, к новым удивительным приключениям.

Выйдя на шумный, многолюдный перрон, я полной грудью вдохнул воздух благодатного юга. Этот воздух состоял из цветочных ароматов, шашлычного дымка, соснового духа и запахов близкого моря. Море было не самое южное, но именно здесь, на этих берегах, проживал Великий Куст. Недолго прокатившись в старенькой иномарке местного бомбилы, я понял, что мой друг неплохо устроился. Указанный в адресе многоквартирный дом находился на уютной, довольно тихой, утопающей в зелени окраине. Отсюда хорошо просматривался затянутый зеленью овраг, над которым плавно парили большие белые птицы. Во дворе, почти напротив нужного мне подъезда, тянулись в бездонное небо разлапистые сосны, приветливо пестрела ароматная клумба, на лавочке ворковали местные старушки. Бич приморских городов – праздный отпускной люд – отсутствовал напрочь. Дополнительно ко всем прелестям здешней жизни на входе в подъезд не было кодового замка.

Дверь в квартиру также была не заперта и даже слегка приоткрыта. Такое ощущение, что меня здесь ждали. Я не стал упрямиться и вошёл без стука. Первое, что бросилось в глаза: старенький телефонный аппарат на тумбе справа от двери, рядом с аппаратом – электролампочка в свежей гофрированной упаковке. Посреди маленькой прихожей стояла обшарпанная табуретка; невысокая полноватая женщина, в домашнем халате и профессорских очках, приподняла правую ногу, видимо, намереваясь забраться на табуретку. Увидев меня, она опустила ногу и посмотрела вопросительно. Я представился, женщина улыбнулась, правда, без особой радости, и сказала хорошо поставленным голосом:

– Очень приятно. Меня зовут Виктория Викентьевна.

Помолчала и добавила: – Лампочка перегорела, хочу поменять.

– С вашего позволения… – я взял с тумбы новую упаковку, взгромоздился на табуретку и ввернул лампочку в пустой патрон. Виктория Викентьевна придирчиво оценила проделанную работу и сказала:

– Очень хорошо. А Пётр Иванович боится высоты.

Невольно вспомнилась буйная истерика, которую командор закатил перед посадкой на птеродактиля. Здесь, вдали от дома, вне привычной суеты, это воспоминание не казалось призрачным.

– Вы в милицию обращались? – спросил я.

– Да, конечно. Заведено разыскное дело. Обещали позвонить, как только что-нибудь выяснится. Проходите сюда.

Я взял табуретку и прошёл на кухню.

– Кушать будете?

Я вежливо отказался. Есть не хотелось, впрочем, даже при сильном голоде вряд ли стоило загружать убитую горем женщину. И ещё стало немного завидно: случись со мной нечто подобное, убиваться из-за меня будет некому…

– Может, сослуживцы что-то знают?

Она покачала головой.

– Разговаривала с Вениамином, он в полном неведении. А других вообще не знаю…

– Виктория Викентьевна! – сказал я громко и решительно. – Прежде всего, успокойтесь. Всё уладится, в этом нет никакого сомнения. Я знаю Петра Ивановича с детства, он не из тех, кто даст себя в обиду. Да и кому придёт в голову обижать человека, который не творил зла, не жульничал, не хапал, не шагал через людей?

Она кивнула, соглашаясь.

– Кстати, где ваши дети?

– Ещё в начале каникул Пётр Иванович увёз их в станицу, к моей матери. Он и мне предлагал…

– Так вы в отпуске?

Она снова кивнула.

– Вот и замечательно! Поезжайте к детям, отдыхайте, о плохом не думайте, и всё уладится.

– Вы уверены? – с надеждой спросила женщина.

– Конечно! Продиктуйте мне номер вашего телефона, как только Пётр Иванович найдётся, я сразу же позвоню. Главное – не думайте о плохом. Мысль материальна, поэтому лучше думать о хорошем.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

– Пётр Иванович характеризовал вас, как человека решительного и основательного. Чувствую, что это близко к истине.

– Тем более! – обрадовался я. – Значит, вам не о чём беспокоиться. Только подскажите, пожалуйста, как мне найти Вениамина.

Примерно через полчаса я добрался до нужных ворот, рядом с которыми в заборе имелась глухая калитка с надписью «Лаборатория». Ниже, на той же запылённой табличке, буквами помельче было выведено слово «Филиал». Где-то поблизости размеренно вздыхало море, но густая зелень, высокие строения и глухие ограды скрывали от глаз морской простор. На мой стук долго никто не отзывался, потом послышались шаги, калитка дрогнула, скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась хронически бритая голова. Это был Веня.