И вдруг однажды – за прочими-то делами у него память словно отшибло – он вспомнил о шкатулке Галадриэли. Поискал, нашел эту шкатулку и принес показать ее другим Путешественникам (их теперь только так называли) – что они посоветуют.
– А я все думал, когда-то ты о ней вспомнишь, – сказал Фродо. – Открой!
Внутри оказалась серая пыль и крохотное семечко, вроде бы орешек в серебре.
– Ну, и чего теперь делать? – спросил Сэм.
– Ты, пожалуй что, кинь все это на ветер в какой-нибудь ветреный день, – посоветовал Пин, – а там посмотрим, что будет.
– На что смотреть-то? – не понял Сэм.
– Ну, или выбери участок, высыпь там, попробуй, что получится, – сказал Мерри.
– Наверняка ведь Владычица не для меня одного это дала, – возразил Сэм, – тем более – у всех беда.
– Ты у нас садовод, Сэм, – сказал Фродо, – вот и распорядись подарком как лучше да побережливее. В этой горсточке, наверно, каждая пылинка на вес золота.
И Сэм посадил побеги и сыпнул пыли повсюду, где истребили самые красивые и любимые деревья. Он исходил вдоль и поперек всю Хоббитанию, а первым делом, понятно, Приречье и Норгорд – но тут уж никто не обижался. Когда же мягкой серой пыли осталось совсем немного, он пошел к Трехудельному Камню, который был примерно посредине края, и рассеял остаток на все четыре стороны с благодарственным словом. Серебристый орешек он посадил на Общинном лугу, на месте бывшего Праздничного Дерева: что вырастет, то вырастет. Всю-то зиму он вел себя терпеливей некуда: хаживал, конечно, посмотреть, как оно растет, но уж совсем редко, не каждый день.
Ну а весной началось такое… Саженцы его пошли в рост, словно подгоняя время, двадцать лет за год. На Общинном лугу не выросло, а вырвалось из-под земли юное деревце дивной прелести, с серебряной корою и продолговатыми листьями; к апрелю его усыпали золотистые цветы. Да, это был мэллорн, и вся округа сходилась на него любоваться. Потом, в грядущие годы, когда красота его стала неописуемой, приходили издалека – шутка ли, один лишь мэллорн к западу от Мглистых гор и к востоку от Моря, и чуть ли не самый красивый на свете.
Был 1420 год сказочно погожий: ласково светило солнце, мягко, вовремя и щедро струились дожди, а к тому же и воздух был медвяный, и на всем лежал тихий отсвет той красоты, какой в Средиземье, где лето лишь мельком блещет, никогда не бывало. Все дети, рожденные или зачатые в тот год – а в тот год что ни день зачинали или родили, – были крепыши и красавцы на подбор, и большей частью золотоволосые, среди хоббитов невидаль. Все уродилось так обильно, что хоббитята едва не купались в клубнике со сливками, а потом сидели на лужайках под сливами и ели до отвала, складывая косточки горками, точно завоеватели черепа, и отползали к другому дереву. Никто не хворал, все были веселы и довольны, кроме разве что косцов – уж больно пышная выросла трава.
В Южном уделе лозы увешали налитые гроздья, «трубочное зелье» насилу собрали, и зерна было столько, что амбары ломились. А на севере уродился такой ядреный ячмень, что тогдашнее пиво поминали добрым словом еще и лет через двадцать. Какой-нибудь старикан, пропустивши после многотрудного дня пинту-другую, со вздохом ставил кружку и говорил:
– Ну, пивко! Не хуже, чем в четыреста двадцатом!
Сперва Сэм жил у Кроттонов вместе с Фродо, но, когда закончили Новый проулок, он переселился к Жихарю – надо же было присматривать за уборкой и отстройкой Торбы. Это само собой, а вдобавок он разъезжал по всему краю как – хочешь не хочешь – главный лесничий. В начале марта его не было дома, и он не знал, что Фродо занемог. Фермер Кроттон тринадцатого числа между делом зашел к нему в комнату: Фродо лежал откинувшись, судорожно сжимая цепочку с жемчужиной, и был, как видно, в бреду.
– Навсегда оно сгинуло, навеки, – повторял он. – Теперь везде темно и пусто.
Однако же приступ прошел, и, когда Сэм двадцать пятого вернулся, Фродо был какой обычно и ничего ему о себе не рассказал. Между тем Торбу привели в порядок, Мерри и Пин приехали из Кроличьей Балки и привезли всю мебель и утварь, так что уютная нора выглядела почти что по-прежнему.
Когда наконец все было готово, Фродо сказал:
– А ты, Сэм, когда ко мне переберешься?
Сэм замялся.
– Да нет, спешить-то некуда, – сказал Фродо. – Но Жихарь ведь тут, рядом, да и вдова Буркот его чуть не на руках носит.
– Понимаете ли, господин Фродо… – сказал Сэм и покраснел как маков цвет.
– Нет, пока не понимаю.
Читать дальше