Все молчали, кроме одного человека. Он пребывал в нескончаемой эйфории и постоянно молился, воздевал руки к небу и кричал:
– Это всё за грехи наши! Это мы, мы сами во всём виноваты! Это воздаяние Богини! И мы это заслужили: мы развели разврат и грехопадение! Мы молились Золотому Свету, а не Свету Богини Солнца! Я буду нести Её слово по миру и всем расскажу, как Она милостива и справедлива!
– Успокойся, Неойус, и пойди поешь, – тихонько произнесла женщина, сидевшая на палубе возле этого мужчины. – Этот пожар и потоп, возможно, и был нам уроком Солнечной Богини за грехи. Но теперь наступит новая эра…
Пролог
Выныривая из очередного крутого виража, которых так много на сопках Владивостока, недавно отремонтированная дорога устремлялась в прямо противоположную реальность, изобилующую рытвинами и раскисшими после ночного дождя грунтовыми тропинками. Это был чудом сохранившийся хвойно-лиственный лес, находящийся в новом районе. Район этот вырос на бывшей богом забытой окраине, которая вдруг оказалась почти центром города благодаря построенным мостам.
Летнее утреннее солнце почти скрылось за тучами. В сочетании с прохладой, идущей от тени могучих деревьев, от этого получилась весьма и весьма комфортная среда для любителей экстремального велоспорта, к коим и принадлежал Николай, который в порыве нахлынувшего благодатного настроения стремительно закладывал очередной вираж по тропинке, вьющейся среди разлапистых деревьев.
Единственное, что могло его отвлечь от получаемого удовольствия, так это вечные надоедливые поскрипывания и потрескивания в деталях и механизмах старого, ещё довольно крепкого, хоть и раздолбанного, байка, который на своём веку успел повидать множество зелёных холмов с высокой травой, мрачных лесных троп с корягами и каменюками, дорожных ям, наполненных мокрой грязью чуть ли не по пояс. Хоть байк и был видавшим виды, он оставался в довольно сносном состоянии, так что владелец не хотел менять его на новый, тем более, что сейчас очень тяжело найти качественное изделие по приемлемой цене.
«Со всеми этими долбаными валютными курсами свихнуться можно нормальному человеку. Стоящую вещь купить даже у китайцев на Спортивке стало уже практически невозможно. Одно фуфло контрафактное да срам сплошной лежит в магазинах. Копить на что-то приличное по полгода приходится… О, блин, чуть об ветку башкой не долбанулся. Ещё и без шлема сегодня поехал. Так, всё, больше не отвлекаться… Настроение себе только портить…»
В очередной раз порядком пропотев, миновав «мою прелесть», как он называл один затяжной и очень крутой подъём, Николай оказался на вершине небольшого холма, где располагался большой военный форт царских времён. В настоящее время от его былого величия остались лишь могучие многометровой толщины стены, окружённые высоким насыпным рвом с бетонными вставками, где раньше находились дозорные посты и наверняка стояли пулемёты или даже небольшие пушки.
Сейчас же это место принадлежало не военным, а туристам и иногда использовалось в качестве арены боевых действий местными клубами исторических реконструкций. Ночью власть переходила к другим хозяевам – лисицам. К великой радости всех, кроме мышей и других грызунов. Здесь, прямо в черте города, водились островные лисы, самые настоящие: рыжие, пушистые зимой и облезлые летом.
Устроившись с относительным удобством на верхней башне капонира, можно было увидеть поразительной красоты картину: далеко впереди, за одним из самых красивых в мире мостов, над верхушками сопок противоположного берега морского залива, носящего поэтическое название Босфор Восточный, вставала всей своей неописуемой красотой сияющая радуга. На фоне небольшой облачности это зрелище выглядело особо феерично и заставляло следить за ним, забыв обо всём.
«Эх, как всегда. Жаль, что с собой хорошего фотоаппарата нет, а то хоть для журнала снимки делай. Видимо, наш ночной дождик теперь и к ним пришёл в гости. Что же, пускай помокнут, так им и надо. Устроились, видите ли, в экологическом заповеднике. А у нас пускай солнышко светит, оно нам нужнее. Нам ещё в море купаться предстоит. А это, доложу я вам, гораздо приятнее при хорошей погоде делать».
Такие мысли, конечно, посетили Николая не со зла. Естественно, он не желал дождя соседям из заповедных земель с противоположного берега, где, совершенно никого не трогая, устроились жить дальневосточные леопарды. Просто подобные дурацкие мысли часто его посещали, так как в душе он был несокрушимым романтиком и считал, что главное в жизни – быть добрым, а слова – они и есть слова. Умные люди разберутся, а с глупыми ему не по пути. Для каждого мил не будешь.
Читать дальше