Елизавета Дворецкая: Лань в чаще. Книга 2: Дракон Битвы

– Ты их ел? – Ингитора смотрела на него с изумлением, не понимая, не смеется ли он.

– Ел, – подтвердил он, видя ее недоумевающий взгляд. – И даже не один раз. Навар с них такой хороший, жирненький. Тут еще ничего, нам с тобой вдвоем много не надо, птичку-рыбку какую-нибудь я всегда добуду. А вот когда целое войско, а еды взять особо негде – ну, если поход долгий да в чужих местах – тогда и змей едят, и мышей, и лягушек. Так вот лягушки – лучше всего.

Ингитора недоуменно качала головой, но ей отчего-то было весело. Такого ей еще ни от кого из доблестных ярлов не приходилось слышать, но Аск вовсе не хвастался и не пытался произвести на нее впечатление, он рассказывал о том, что для него было просто и понятно – все бывает в долгом походе в чужих местах!

– по привычке стала подбирать она, но мысленно прикусила язык: сейчас она это выложит, а обнаружить такое умение означало бы выдать себя с головой. В Аскефьорде наслышаны о ней, а она и так уже слишком много о себе рассказала.

Нет уж, не надо! Тролли знают, какого мнения он держится о «деве-скальде из Эльвенэса»; когда-нибудь он, конечно, узнает, кого развлекает байками о похлебке из лягушек, но не сейчас! Пусть остается как есть! «Нам с тобой вдвоем…» Ничего такого не было в этих простых словах, но почему-то было истинным наслаждением слышать, как он говорит это о себе и о ней.

Огонь угасал, совсем стемнело, наступало время спать. Ингитора расстегивала застежки платья, не глядя на Аска, потому что он-то на нее смотрел, сидя напротив, притом с таким увлечением и удовольствием, словно перед ним танцевали – хотя кроме платья, башмаков и чулок она ничего снимать не собиралась! Но его мечты заметно преувеличивали действительность, многоопытный взгляд прекрасно видел сквозь рубашку, и все его внутренние стремления так ясно отражались на лице, что Ингитора не могла на него смотреть. Она словно проваливалась в пропасть, полную какого-то ужаса и блаженства, при мысли, что было бы, если бы она могла ответить «да» на этот взгляд, который и требовал, и обещал так много!

– Ты сам, кажется, это называл «невежливо пялить глаза»? – не выдержав, язвительно осведомилась она.

– Так приятно! – мечтательно протянул Аск, глубоко вздохнул и стал медленно расстегивать пояс, потом неторопливо потащил с плеч собственную рубашку, и его плавные, сильные движения были полны то ли обещания, то ли угрозы.

Полуприкрыв глаза, словно желая скрыть их блеск, он так нарочито-томно глядел на Ингитору, что она отвела взгляд, стараясь дышать ровнее и не показывать, что ее это вовсе не оставляет равнодушной.

– В этой белой рубашке ты так похожа на лебедя: так и кажется, что сейчас лебедь сбросит оперенье и превратится в прекраснейшую деву [9] Широко известный в мифологии мотив, в Скандинавии представлен сюжетом о Вёлунде. ! Какую-нибудь Эльрун или Сванхвит-Лебяжьебелую, которой нет краше!

– Нет, поищи лебедя поглупее! – решительно отозвалась Ингитора. – Я-то понимаю: рядом с таким, как ты, оперение сбрасывать никак нельзя, иначе никогда уже не получишь его назад!

Под его горящим взглядом ее рубашка почти что тлела и падала к ногам жалкими обрывками, так что хотелось ее подхватить, но Ингитора старалась делать вид, что ничего не замечает, сохранять невозмутимый вид и не давать вовлечь себя в эту игру. Свое слово он помнил и прямыми посягательствами на ее честь это назвать было нельзя, но протяни она ему только палец…

– Никогда не получишь! – многозначительно подтвердил Аск. – И тебе только и останется, что «Вёлунда шею рукою обвить», и даже через «семь зим» тебе не станет со мной скучно!

– Никогда не видела человека, который ухитрялся бы приставать, при этом не нарушая клятвы этого не делать! – со смесью досады и восхищения воскликнула Ингитора.

– Надо же! – смеясь, воскликнул он, стаскивая башмаки. – А я-то уж думал, что ничем не сумею тебя удивить!

Ингитора торопливо юркнула на свою охапку травы и плотно завернулась в плащ. Аск взялся за завязку своих штанов, и Ингитора отвернулась. Она словно раздваивалась: одна половина уже готова была влиться в этот поток, а вторая еще помнила, что делать этого ни в коем случае нельзя! Ей и прежде не раз случалось бывать предметом чьих-то более сдержанных или более откровенных посягательств, но никогда еще ее не соблазняли отрывками из «Песни о Вёлунде»! И никогда еще ничьи домогательства не вызывали в ней такую странную смесь чувств: и волнение, и беспокойство, и какой-то глупый восторг! Впервые в жизни мысль о том, что она кому-то нравится, вызывала в ней такую яркую, искристую радость, хотя радоваться, здраво рассуждая, тут было нечему! В этом лесу она беззащитна, а он явно не из тех, кто полгода набирается смелости. Позволь она ему сделать хоть один шаг, как ее рубашка на деле превратится в обрывки, а вместе с ней и честь! На прямое нарушение своей клятвы он не пойдет, но только намекни она, что он ей не противен, как будет поздно, причем непоправимо поздно!