Марина Якунина - Дамнар - Неведение

Мир «Атиозес». Пригород Интернитаса. Деревня Спайдерхом. 117 лет после вторжения

Солнце только начало робко прокладывать себе путь сквозь сонную темноту леса, загоняя зазевавшихся ночных обитателей в свои норы. Старый ворчливый леший торопливо прошмыгнул в чащу. Несколько анчуток поглубже зарылись в ил. Когда раскричались петухи, уже ушли на дневной сон мавка и русалки, уступая место дневным фейри. Деревня просыпалась. Тут уже слышен стук топора. Там уже мычат коровы, ожидая дойки. Летает мошкара, за ней гоняются птицы и наполняют утро своим переливчатым щебетанием. От них пытаются обороняться цветочные феи. Птицам все равно, мотылек это, или более разумное существо. Им есть надо и птенцов кормить.

Свет потихоньку проникает в окна. В избе все тихо.

Вдох-выдох. Иногда слышно, как шуршат мыши – скребутся, маленькие, ищут свой кусок хлеба.

Вдох-выдох. Сердце стучит уже неровно, медленно, старчески.

Вдох-выдох. На деревянной балке сидит крупный жук. Он уже высох совсем. Остался только хитин. Один ус отломился, еще держатся на тельце четыре лапы, ползти неудобно. А солнечные лучи уже добрались и до него. Начали печь. Магия смерти совсем не любит солнце. Очень уж горячо, долго не протянешь. Жук начал шевелиться, пытаясь отползти в тень, забиться в какую-нибудь щель, но при этом так, чтобы не упускать из вида кровать, где мирно спала женщина, за которой надо было совершать надзор. Жук навряд ли бы проснулся и стал наблюдать, если бы сердце не участило привычку иногда пропускать удары.

Вдох-выдох. Пока все в порядке, но уже тревожно. Магия, что его держит, уже ощущает приближение жнецов. Они еще не заметили. Еще рано, но они все ближе. Как же печет! Если не спрятаться, слышать и видеть он будет уже значительно хуже.

– Ба! Проспала! Вот лентяйкой стала. Это что ж это такое делается! Совсем распустилась. Эх! Ну-ка ноги, подъем!

Женщина оперлась на локоть, за пару попыток ей удалось привстать.

– Так, ну-ка, правая нога, давай-ка вниз!

Ногу удалось вытащить из-под одеяла и свесить с кровати.

– Вторая, ну-ка за ней!

Но нога никак не хотела слушаться. Затекла она ото сна, даже почти не чувствовалась.

– Э-э-э, родная, так не пойдет, – с укоризной покачав головой, женщина предприняла новую попытку подняться. – Этак мы с тобой голодными останемся, и скотина тоже. А у нас дел невпроворот, – прокряхтела она.

Пришлось ноге помочь руками, и долго растирать. Женщина уже сердилась на себя. Раньше за ней такого не наблюдалось. Всегда была бодрячком, а недавно что-то хандрить стала. Тут она перевела взгляд на пытающегося переползти в тень жука.

– Ну что, жарко тебе поди? Сейчас, милый, подожди, подсоблю. Только голова кружиться перестанет.

Жук, разумеется, не стал ее слушать. Да и вообще ему было совершенно все равно, что именно говорила женщина. У магии, которая его наполняла, была задача – следить. Следить, что дышит. Следить, что сердце бьется. Следить, что не обидел никто. Следить, что опасности нет, во всяком случае в пределах избы. Ну и спрятать свое вместилище от глаз посторонних, да от сил враждебных. Вроде того же солнца, или птиц, или кота. А коли приключится что – бить в набат, звать на помощь. Про перебои с сердечным ритмом и про близость жнецов хозяину магия уже сообщила.

Взору почти развалившегося на части жука была доступна вся комната. Весьма большую площадь занимала странная, сильно закопченная до черноты печь без воздуховода. Было видно, что ее пытались побелить, но любая краска сползала с нее через какое-то время. Сейчас её завесили тряпками, в попытке скрыть от глаз это безобразие. Чуть поодаль стояла уже нормальная духовая печка, а рядом – кровать. Почти все свободное пространство на стенах и под потолком занимали пучки разных засушенных трав.

Но магического жука интересовала только женщина. А она все еще просыпалась, сидя на кровати сгорбившись, потирала ноги и смотрела по сторонам. Длинные седые волосы были собраны в косу, сильно растрепавшуюся после сна. Ясные голубые глаза обрамляла паутинка морщин, которая случается даже у молодых людей от искренней улыбки. Кожа на лице натянулась, щеки впали, рот был маленький, губы узкие. Вся старушка казалась высохшей, костлявой, хотя и питалась хорошо. За этим магии тоже надлежало следить.

– Так-с, подъем! – бабушка, довольно проворно для своего возраста, спрыгнула с кровати и распрямилась, потягиваясь. Но на этом проворство закончилось. Ходить уже было тяжеловато.