Ника Никулина: Ничтожно маленькая Аэйровия

Белоснежный сияющий слепящий замок, приобретающий под лучами желтого светила множество красивых и нежных оттенков. На свету это были кремовые и светло-желтые, а вот в темноте – лазурные и глубокие синие, как воды моря, чьи волны разбивались с такой яростью о прибрежные скалы, что казалось, что они хотят снести целый материк, но у них не получалось, поэтому они бесились и не оставляли надежду однажды осуществить задуманное. Белый замок был богато украшен всевозможными статуями и рельефами, а его шпили просто соприкасались с самим светилом. Погода была замечательной, и даже вредные облака, который обычно хотят спрятать теплые лучи, куда-то исчезли пакостничать в другое место, а небольшой ветерок лишь приятно щекотал щеки. К тому же чувствовался легкий бриз, такой приятный и легкий, что хотелось обо всем забыться, однако молодой человек, стоящий на балконе был мрачен.

– Три года назад произошло то, что потрясло все Кристалье. И с тех пор мы все пытаемся вернутся в прежнее русло и смириться с новым положением дел, а я до сих пор не могу привыкнуть к этому, – грустно проговорил молодой юноша с белоснежной кожей и забавными веснушками. Он оперся на перила, сделанные в виде импровизированных лучей желтого светила, и смотрел на беснующееся море. Его растрепанные вьющиеся волосы медного цвета трепал ветер, и они походили на ненасытный огонь, который пожирал голову молодого человека. В сияющих глазах юноши была лишь одна безмерная тоска, и весь он был сгорблен и подавлен.

– Ты должен принять новые условия. Хоть и не можешь. Но ты – мой сын, и я возлагаю на тебя большие надежды, – рядом с ним появился высокий и статный мужчина, такой же белокожий, как и молодой человек. Только вот этот человек больше напоминал некого сказочного героя, воплощающегося собой справедливость и суровость духа. Его лицо было жестким, а светло-карие, почти оранжевые, янтарные глаза были колкими, словно лед. Светлые, практически молочного цвета волосы были аккуратно уложены так, что не торчала ни одна волосинка, а голову венчала строгая корона, грубая и словно обрубленная, украшенная адуляром. Помимо этого, он был облачен в светлые одежды, поверх которых был накинут просторный белоснежный плащ с высоким воротником и застежкой в виде снежинки.

– Ты просто хладнокровно их всех убил, – обернулся юноша и вперился в отца своими яркими глазами цвета свежей листвы. – И хочешь, чтобы я забыл обо всем этом?

– Прошло уже три года, – строго ответил мужчина. – Тебе стоит начать жить по-другому.

– Я не могу. Перед глазами стоит она. Вся в черном и смотрит на меня непонимающими прекрасными черными глазами… – растерянно продолжил рыжеволосый юноша. – За что, отец? Почему ты не пощадил даже ее?

– Она принадлежала к роду Дзынь. К тому же характер у нее был скверный, а я на своей шкуре испытал, каково жить со стервой.

– И ты не знал ее по-настоящему. Вся ее строгость была лишь маской. Ничего ты не знаешь, – фыркнул молодой человек, а затем сорвался и заявил. – И не забывай, что я тоже Дзынь!

– Не говори ерунды, ты – Алари, и всегда им останешься. А Дзынь теперь преданы праху. Хватит думать о былом. Собирайся. Нам следует явится на Алейрэн. И я не потерплю непослушания. Особенно от тебя, – и мужчина ушел прочь.

Юноша проводил его злым взглядом, однако все же пошел вглубь комнаты. Он подвязал длинные волосы черной лентой и накинул поверх своей темной одежды, состоящей из прямых штанов и рубашки с закатанными рукавами, просторный белый идеально выглаженный плащ и закрепил его с помощью застежки-снежинки. Затем он вышел в коридор, где его уже поджидали двое.

– Аллар, – обеспокоенно сказала девушка мелодичным голосом. Она также была облачена в белое, и внешне очень походила на строгого мужчину, вышедшего раньше молодого человека. Ее светлые волосы были распущены, но на некоторые пряди были нанизаны разноцветные кольца из полимерной глины. А из-за белой кожи, казалось, что ее лицо светилось, единственным темным пятном были выразительные светло-карие глаза, по-детски наивные и сияющие, казалось, что в них сосредоточено все милосердие и вся доброта этого мира.

– Опять он гадостей наговорил? – пробурчал еще один юноша, стоящий рядом с девушкой. Он разительно отличался от нее. Во-первых, на нем не было белого плаща, а лишь темно-синяя куртка, под которой были светлая рубашка и темные прямые штаны. Во-вторых, его кожа была коричневой, а растрепанные волосы черной проволокой опускались прямо на лицо. А под левым глазом у него был большой темно-фиолетовый синяк.