Скотт Линч - Год и день в Старом Терадане

Она щелкнула пальцами, и Амарель оказалась на газоне.

Следующим этапом операции руководила Софара, на неопределенный срок оставив работу мага-миксолога.

– В основном это было ради легкого доступа к бару, – сказала она. – Они мне ноги целовать будут, если я когда-нибудь решу вернуться.

Последовали полтора месяца тщательного изучения и порчи глаз. Софара возилась с заклинаниями, счетами, старинными книгами по магии и журналами на четырех языках и в нескольких формах чудотворческой символики. Скоро у Амарели заболели глаза.

– Все время тебе повторяю, не смотри на них! – сказала Софара, поправляя обезболивающий берет на голове у Амарель. – У тебя оптическая геометрия глаз не та, и у Брэндуин тоже! Вы хуже кошек.

Брэндуин рыскала по библиотекам и публичным архивам. Амарель порылась в семнадцати частных коллекциях серьезной ценности. Шраплин использовал свои неутомимые механические органы чувств, пролистывая тысячи страниц тысяч книг. Дом Брэндуин и Софары уже утопал в кучах листов с заметками наряду с неряшливым, но подробным списком свитков, брошюр, томов и дневников.

– Любой путеводитель по городу, – заклинала Амарель, словно мантру. – Любые заметки путешественника, записи о налогах, о проживании, упоминания о ремонтах, любые дневники и воспоминания. Когда-нибудь мы делали что-либо более безумное? Как мы можем рассчитывать найти все письменные упоминания об улице Процветания во всех существующих документах?

– Не можем, – согласилась Софара. – Но если мои расчеты хоть немного правильны, если это вообще может сработать, то нам надо изменить лишь некий критический процент записей, особенно – в муниципальных архивах.

Шраплин и Брэндуин занялись резьбой по дереву, создавая идеальные копии сорока шести знаков и шестнадцати вывесок, которые им уже довелось украсть. Резали, шлифовали, покрывали лаком и делали гравировку, внося небольшую неточность в каждую из надписей.

– Я нашла ключ, – сказала Брэндуин, выходя из пропахшей благовониями мастерской как-то вечером, с красными глазами, баюкая крохотную белую моль, усевшуюся ей на палец. – Я назвала ее Подстроечная Моль. Очень сложное и действенное заклинание, которое я могу сотворить с любым объектом такого размера.

– И что она сделает? – спросила Амарель.

– Они станут множиться и делать нашу работу, – сказала Софара. – Для того чтобы вручную изменить все записи, нам потребуется не один год. А если сотворить над этими маленькими крошками заклинания, которые придадут им силы и направят в нужное русло, они смогут сделать практически всю необходимую работу за одну ночь.

– И сколько нам их надо? – спросил Шраплин.

Девять дней спустя, разойдясь по тщательно выбранным точкам города, они выпустили 3449 Подстроечных Молей, заколдованных Софарой. Моль затрепетала крылышками, разлетаясь по библиотекам, архивам, кладовым магазинов, частным студиям и прикроватным ящикам. 2625 Подстоечных Молей избежали участи быть съеденными летучими мышами и заигранными кошками, и обнаружили 617 451 упоминание слова «улица Процветания». В каждом случае они сделали одно изменение, но ключевое. К рассвету все они умерли от изнеможения.

Амарель и ее комнада заменили сорок шесть уличных знаков и шестнадцать вывесок под покровом тьмы, а затем выдрали две буквы из восстановленной надписи на мостовой. УЛИЦА ПРОЦВЕТАН, гласили измененные записи. ПРОЦВЕТАН, было написано на знаках и вывесках.

«Улица Процветан» было написано во всех путеводителях, личных дневниках, договорах аренды, судебных постановлениях и налоговых ведомостях, за исключением считаного числа записей, хранившихся в магически охраняемых тайниках Чрезвычайного Парламента.

За одну ночь улица Процветания была заменена близкой родственницей, улицей Процветан.

– Амарель, – начала Ивовандас, изящно попивая из чашки расплавленное золото, нагретое ею в миниатюрном настольном тигле. – Я понимаю твое раздражение очередной неудаче, неудаче столь оригинального и далеко идущего плана, но вынуждена настаивать на необходимости отказаться от бесплодного метафизического подхода. Не пытайся украсть имя улицы, ее деловую ценность, последние буквы ее названия. Нужно украсть улицу, физически, целиком!

– Превратить обратно в лужайку? – со стоном спросила Амарель.

– Обратно в лужайку, моя милая!

Двадцать семь дней спустя с запада дул сильный летний ветер, совершенно естественный, неся клубящиеся черные грозовые тучи. Как обычно, волшебники из Парламента хранили лишь собственные территории, предоставив остальному Терадану сопротивляться самостоятельно. Так что вполне правдоподобно, теоретически, что пересекавший улицу Процветания акведук, севернее переулка Хромой Матроны, сам избрал эту ночь, чтобы сломаться от перегрузки.