Олеся Чертова: Крылатая

— Я знаю. Как вас зовут? Так вот, Наташа, если вы согласны уехать куда угодно, я могу помочь вам.

— Куда угодно, — эхом повторила горничная. Она с надеждой смотрела на меня.

Солнце светило мягким утренним светом на седые от росы луга. Птицы встречали солнце величальными песнями. Среди ромашек и васильков по пояс в траве замерла маленькая Катя. Большие светлые глаза её были полны удивления и восторга. Она никак не могла осознать, сколько же места здесь было, не огороженного забором. Катя, как птичка, которую выпустили из клетки, стояла в растерянности, не зная, что же делать с такой неожиданной свободой. Но вот она сделала шаг, потом ещё, и ещё и вдруг побежала, закружилась, запуталась в высокой траве, упала, но поднялась и снова побежала, раскинув руки. И вот она оторвалась от земли, её ножки едва коснулись маковок цветов, она взлетала выше, выше. Я, пьянея, смотрел, как кружилась она в волнах свежего утреннего воздуха, как сияли её глаза и золотились на солнце светлые кудряшки. Мгновение — и она превратилась в тёмную точку на безоблачном небе. Я закрыл глаза, я знал, что она сейчас видит.

Наташа зажала руками рот и с ужасом смотрела в небо.

— Она же разобьётся, разобьётся, — лихорадочно шептала она.

Арина Степановна обняла девушку за плечи.

— Не бойся, дочка, кому крылья даны, тому летать положено. Не бойся.

Я открыл багажник и осторожно выставил у ворот Наташины чемоданы.

Арина Степановна оглянулась. По её суровому, испещрённому морщинами лицу медленно текли слёзы. Но я видел, что она счастлива. И ещё я понял, что теперь она меня простила.