Санди Саба: Новогодняя сказка

Галя Полоцкая сегодня пришла из школы расстроенная: ей поставили за диктант «четыре». Но что самое обидное: она не сделала в диктанте ни единой ошибки! Просто она так пишет букву «о», соединяя ее крючочком снизу, а не сверху или посередине. И вот учительница решила, что Галина «о» с крючочком — не «о», а буква «а» и без крючочка. Ну не могла Галя написать слово «коряга» через «а», не могла, да любому троечнику ясно, что это слово пишется через «о». И как она ни пыталась доказать это учительнице, та даже слушать ее не захотела. И вот ей, круглой отличнице, ставят за полугодие четверку по русскому языку — это ж форменное безобразие, величайшая несправедливость и вообще…

Мама выслушала ее жалобы в этот раз как-то рассеянно, вполуха, только развела руками: «Ох, дочка, ты на своем веку еще столько несправедливости встретишь… Ну, четверка, и что?.. Что она будет значить для тебя лет эдак через двадцать?»

Год назад, когда она схватила случайную четверку за контрольную по алгебре, папка подтрунил: «Галоша, ты теперь, как дядя Коля из седьмой квартиры, „четверки“ домой приносишь». Но это год назад, сейчас в доме тишина. И папка не кричит ей: «Галоша из школы пришла, мне коньяк принесла! (Мол, пятерки.) Панна Полоцка, а ну покажите ваш дневник, дайте погордиться!»

Отец, сколько она помнит, почти всегда звал ее Галошей из-за того, что в раннем детстве на вопрос: «Как тебя зовут?» — Галина отвечала: «Галоша» — это она так произносила слово «Галюша».

Еще отец любил называть ее «панной Полоцкой» — дело в том, что у них были польские корни, предок по отцовской линии был сослан в наши русские края после знаменитого польского восстания 1863 года. Здесь встретил свою любовь и остался, дети и внуки его полностью обрусели, а польская фамилия осталась в наследство.

Папка вообще был у нее замечательный. Он с самого ее детства относился к Гале как к барышне. Однажды на Восьмое марта подарил ей семь белых хризантем — по числу лет. И каждый год прибавлял по хризантеме. Последний раз он преподнес ей чертову дюжину — тринадцать белых хризантем. Мама даже немного обиделась: «Ты мне не даришь столько…» Отец отшучивался: «Да я разорюсь на хризантемах, помилосердствуйте, сударыня!»

У него всегда было хорошее настроение, даже выговоры он дочери делал шуточные, она колготки натянет едва, что трусики видно, а он ей: «Панна Полоцка, чего это вы вырядились так, из-под пятницы субботу видать?»

А больше всего на свете он любил Новый год. Это был его любимый праздник. Причем предновогодье начиналось где-то за неделю, а заканчивалось к Старому новому году. Каждый год он развешивал по дому гирлянды: одну самодельную — из разноцветных (самолично выкрашенных), маленьких, с мизинец грудничка, лампочек — протягивал в зале по потолку, закрепляя между люстрой и гардинами. Другую — уже покупную, из лампочек-снежинок, которые не просто горели, а мигали — растягивал в комнате Гали. Делал это ночью, почти тайком. И когда Галя утром вставала, ей в лицо «смеялись» новогодние гирлянды. Но гирлянды были только прелюдией праздника, их он развешивал накануне польского Рождества (так отец называл католическое Рождество, в семье свято сохраняли польские традиции, которые, впрочем, вполне мирно уживались с традициями русскими и советскими) — 24 декабря. А снимались гирлянды после Старого нового года или вообще на Крещение, если Галоша очень просила денек-два подождать. Гирлянды создавали атмосферу праздника, а праздника хотелось каждый день.

Апофеозом Нового года была Ёлка. Не какая-нибудь искусственная, а настоящая свежая из леса — сосна. Отец так и шутил-пел: «В лесу родилась сосенка, в лесу она росла…» Как бы отец себя ни чувствовал, в какую бы командировку ни уезжал, но в последний день школьных занятий перед новогодними каникулами он всегда приносил домой елку-сосенку.

Украшение Ёлки превращалось в своеобразный церемониал: сначала на елку вешались гирлянды по тому же принципу, что и «потолочные»: одна немигающая гирлянда, другая «подмигивающая». Ими оплетал елку отец. После этого они с Галей менялись местами. Он стоял у коробки с новогодними игрушками и подавал. Причем не абы как. Сначала вешались большие шары, потом «сосульки» и всякие фигурные игрушки в виде людей или животных, далее шли шары маленькие, а венчали эту традицию любимые игрушки Гали: большая звезда с цветной мигающей лампочкой внутри на самой вершинке, небольшие стеклянные часы, показывавшие всегда без пяти двенадцать, и деревянный снеговик.