Томас Диш: Отважный маленький тостер

В сумерках, когда лампа уже собралась зажечься, произошло какое-то движение на ветви, расположенной справа от той, на которой блаженствовал развешанный плед.

— Привет! — сказала белка, возникая из листвы. — Мне кажется, у нас гости.

— Привет! — ответили хором электробытовые приборы.

— Хорошо, прекрасно, отлично! — Белка пригладила усы. — Так что вы говорите?

— О чем? — переспросил тостер, не намеревавшийся проявлять недружелюбие. Просто у него имелась склонность понимать вопросы в буквальном смысле, особенно когда он был чрезвычайно уставшим.

Зверек явно смутился.

— Позвольте представиться. Меня зовут Гарольд.

Само произнесение имени, похоже, вернуло ему хорошее настроение.

— А это прекрасное светлое создание…

Еще одна белка спрыгнула сверху и уселась рядом с Гарольдом.

— … не кто иной, как моя жена Марджори.

— Теперь, когда вы знаете наши имена, вам следует сказать, кто вы, — заметила Марджори.

— Боюсь, у нас нет личных имен, — признался тостер. — Видите ли, мы электробытовые приборы.

— Если у вас нет имен, — удивился Гарольд, — то как вы различаете самцов и самок?

— Среди нас нет ни самцов, ни самок, мы приборы.

Тостер повернулся к пылесосу за подтверждением.

— Что бы это ни значило, — сказала резко Марджори, — законы природы нельзя отменить. Все мы или самцы, или самки. Мыши, птицы и даже насекомые, если верить тому, что о них говорят.

Она закрыла лапой рот и захихикала.

— Вам нравится есть насекомых?

— Нет, — ответил тостер. — Вовсе нет.

Он почел бесполезным пускаться в сложные и тщетные объяснения, почему им не нужно ничего есть.

— Мне тоже, — объявила Марджори. — Но я обожаю орехи. Нет ли у вас их? Может, в том старом ящике?

— Нет, — сухо ответил пылесос. — В «старом ящике» есть только пыль. Два с половиной килограмма, полагаю.

— К чему делать запасы пыли? — изумился Гарольд.

Не дождавшись никакого ответа, он добавил:

— Есть одно очень увлекательное занятие. Можно рассказывать анекдоты. Вам начинать.

— Я не уверен, что знаю хотя бы один, — повинился Гувер.

— А я знаю, — воскликнуло радио. — Вы ведь не эскимосские белки, верно?

Гарольд и Марджори отрицательно помотали головами.

— Замечательно. Скажите… почему необходимы три эскимоса, чтобы ввернуть одну электрическую лампочку?

Марджори захихикала в предвкушении.

— Отказываюсь угадать… почему?

— Один — чтобы держать лампочку, а двое других — поворачивать лестницу.

Белки озадаченно переглянулись.

— Объясните нам, — попросил Гарольд, — кто же из них самец, а кто самка?

— Не имеет значения. Просто они очень глупые. В этих анекдотах эскимосы предполагаются настолько тупыми, что все делают наоборот. Это, разумеется, несправедливо по отношению к эскимосам, которые, вероятно, ничуть не глупее остальных, но надо признать, что анекдоты про них обычно очень смешные. Я знаю их не меньше сотни.

— Ну, если они столь же удачные, как этот, то я не горю желанием их услышать, — сказала Марджори. — Гарольд, расскажи им о трех белках, потерявшихся в снегу.

Она повернулась к лампе, чтобы добавить доверительным тоном:

— Вы умрете со смеху, честное слово…

В то время как Гарольд рассказывал историю трех белок, потерявшихся в снегу, приборы обменивались неодобрительными взглядами. Мало того, что им не нравились сальные шутки (особенно Гуверу), они еще и не находили их смешными. Секс и кровосмешение, на которых они были замешаны, просто-напросто очень далеки от жизни электробытовых приборов.

Гарольд закончил анекдот, и Марджори захохотала от всей души, но оставшаяся часть аудитории даже не изобразила улыбки.

— Ладно, — протянул Гарольд, получивший сильный удар по самолюбию. — Надеюсь, вы довольны своим пребыванием под нашим дубом.

И на этих словах, коротко качнув хвостами, словно султанами, белки устремились вверх и быстро скрылись в кроне.

Вскоре после полуночи тостер резко пробудился от кошмара (ему снилось, что он вот-вот упадет в ванну, наполненную водой) и очутился в ситуации, почти настолько же драматичной. Грохотал гром, молнии секли небо, дождь лил как из ведра. Сначала тостер не мог понять, где находится и по какой причине здесь оказался. Когда же, наконец, вспомнил, то с обеспокоенностью заметил, что плед, который должен был прикрывать их, исчез. А остальные? К счастью, они были здесь, хотя и явно умирали от страха.

— О, Создатель, — стонал пылесос. — Я должен был предвидеть, я должен был предвидеть! Нам никогда, никогда не следовало покидать дом.