Марк сгрузил наши вещи в багажное отделение экипажа и решительно шагнул к Грете. Без всяких разговоров сгрёб её в охапку и приник в жарком, долгом, каком-то отчаянном поцелуе. Затем оторвался от неё, охватывая прощальным взглядом, и быстро исчез.
– Марк, – изумлённо и растерянно прошептала подруга. – Придурок, – заключила она, но почему-то улыбалась при этом от уха до уха.
Я с интересом наблюдала за ней. А она задумчиво потрогала пальчиком свои губы, а потом тихо заплакала.
– Вот, зачем он?! Не знала бы ничего – легче было бы. Теперь думать буду: как он там.
– А то ты не думала бы, – подначила я её.
– Думала бы, конечно, но как о друге, без надежды. А теперь…
– Не переживай! Марка не знаешь?! Он тебе будет письма каждый день слать, а когда на место приедет артефакт к зеркалу привяжет. Ещё и видеться будете, – успокаивала я подругу.
С Гретой мы ехали вместе только до Лима, маленького городка, который жил за счёт паломников к священному озеру. Здесь находился королевский госпиталь, куда вызвали Грету. А я… Я ехала в далёкий Морев. Там, в самой дальней от столицы академии, мне предстояло работать младшим преподавателем алхимии.
После Лима и прощания с Гретой, я осталась в дормезе одна. Но это и хорошо. Удалось собрать мысли в кучку и подумать о том, как жить дальше. Итак, первая часть планов выполнена. Диплом получен. Я алхимик-зельевар. Мне 28 лет. Через два года смогу начать борьбу за наследство, так как по законам королевства стану самостоятельной дамой. Совершеннолетней я стала в 25 лет, но поскольку ещё училась, то оставалась на попечении опекунов.)
Почему борьбу? Потому что не верю, что дорогие родственники вернут мне поместье и замок без возражений.
За столько лет (целых двадцать) я думаю, они к ним привыкли. За эти двадцать лет, кроме тётки (раз в год), я никого из родственников не видела. А тётка, баронесса Эйлис Бартелей, приезжала раз в год в академию, проверяя моё существование и каждый раз выговаривая мне, как дорого ей это обходится.
Но я-то знаю, что наше графство довольно богато. Одни доходы от морского порта покрывают все расходы нашей семьи. А есть ещё речные порты (через нашу территорию проходит основная часть русла Быстрой и есть два речных порта), строевой лес, производство уникального фарфора, которое принадлежит нашей семье и разведение великолепных рысаков на продажу. Да, я богатая наследница, но … в перспективе. Удивительно просто, как ей удалось оформить моё обучение за счёт казны, потому что за счёт королевства учатся только бедняки.
Дед – основатель и создатель всего моего состояния ушёл за грань внезапно, а матушка, оставшись одна вдруг начала сильно болеть. Не помогали ни целители, ни магия. Через год она тихо угасла, оставив меня в возрасте десяти лет совершенно одну. Случилось это в нашем особняке в Барне, мажордом прислал известие к нам в поместье, но поскольку я была ещё мала, то няня решила не возить меня в столицу. Больше о матушке я ничего не слышала. Так что похороны я не видела и документов о наследовании тоже.
Своего отца я не знала, а, судя по язвительным намёкам тётки, у меня его никогда и не было. Я бастард, но дед – тогдашний глава рода, признал меня, и я стала единственным ребёнком в семье. Вот такие дела.
Правда, есть у меня ещё где-то неизвестный жених. Я не знаю даже его имени, но ношу на пальце его кольцо (когда была маленькой, носила на цепочке на шее). Он должен объявиться, когда мне исполнится тридцать лет. Помолвку с ним за меня заключил ещё дед. Матушка спорить естественно не стала.
Но для меня этот жених понятие уж слишком эфемерное. За двадцать лет я не получила от него ни одной весточки. И, надеюсь, за это время он благополучно забыл о своих обязательствах и моём существовании. Иначе мне с ним тоже придётся бороться. Потому что я хочу иметь свободу выбора. И в тридцать лет у меня появится на это право.
Но в детстве я, честно говоря, всегда с трепетом думала об этом человеке. Ждала, что он приедет и заберёт меня в свой светлый мир, совсем не такой, как мир нашего приюта. Особенно горько я жаловалась этому кольцу, когда меня незаслуженно наказывали или обижали старшие девочки. Но кольцо было всего лишь кольцом. Жених, конечно меня не слышал, и я, поплакав, продолжала жить дальше.
Так что Морев для меня сейчас самое удобное место. Тихо пересидеть в провинции пусть даже и все десять лет (хотя я надеялась как-нибудь сократить этот срок), где меня никто не знает – это моя цель сейчас. А потом я надеюсь заняться любимым делом: созданием препаратов и зелий. У меня это, смею надеяться, неплохо получается. А жизнь – она долгая ( маги живут 300-350 лет ), всё успею.
Читать дальше