Екатерина Горбунова - Вопреки обыкновению

Прочитав последнюю фразу, девочка громко вздохнула, ей-то как раз было хорошо известно, где находятся останки великого Лазаря – в запечатанном воском кувшине.

Если все прочитанные книги являлись «новомодными дамскими романами», то свиток с заклинанием, скорее всего, вообще полная ерунда, не стоило и проверять. Спускаться в подвал, чтобы бросить рулончик среди вороха таких же бесполезностей, Мирре было лень. Поэтому она просто забросила заклинание на кухонную полку. Даже в своей благодарности Флап оказался самым настоящим жуликом. Приходилось только благодарить случай, или Жизнеродящую, что рядом с осиротевшей драконицей в свое время оказался именно Лазарь, а не кто-то наподобие нечаянного гостя. От нахлынувших воспоминаний стало очень тоскливо. Из глаз полились горькие слезы. Девочка пыталась высушить этот поток, но понимая тщетность попыток, выскочила на улицу, обернулась драконом, потом расправила крылья и поднялась в воздух.

После смерти Лазаря минуло почти два года. Сезоны Империи сменяли друг друга, засуху прогонял дождь. Люди рождались и умирали. Строились города и сносились дома. Менялся ландшафт планеты.

Только в жизни Мирры все оставалось стабильным и неизменным. Даже замок, казалось, прекратил разрушаться, смирившись с выделенной девочкой площадью под обитание. Драконица продолжала жить одна, если, конечно, не считать пса, волушу и многочисленных несушек – хорошей компанией. Приглашать кого-то в гости Мирра больше не решалась. Опыт с Флапом оказался настолько неудачным, что не хотелось посвящать еще кого-то совершенно случайного в свою жизнь.

Впрочем, девочка привыкла к одинокому существованию. Она и сама не заметила, как постепенно выработала для себя какой-то свой распорядок дня: ухаживала за животными утром, прибирала в жилых помещениях днем, приносила букеты из диких цветов к праху Клотты и Лазаря вечером, изучала труды старого магистра, невольно вспоминая его уроки колдовства и магии в каждую свободную от насущных дел минутку. Справедливости ради, надо признать, что способности Мирры не остались на прежнем уровне. Теперь она с легкостью могла навести морок, наколдовать ушат холодной воды, прочесть некоторые мысли, особенно в обличье дракона, и, самое главное, как-то само собой получалось залечивать ссадины на коленках своих маленьких приятелей из города и поселка. Эту бы способность раньше, когда заболел Лазарь! Но она запоздала в своем проявлении.

Если у девочки возникала острая необходимость в общении с разумными имперцами, она наведывалась на местный рынок. Торговки сочувствовали сироте и оставляли для нее товар получше. Драконица расплачивалась щедро, была мила в общении, хотя почти ничего не рассказывала о себе и больше внимала их рассказам. А вот ребятишки, наоборот, с удовольствием слушали сказки, некогда прочитанные ею в книжках.

Размеренная жизнь приучила Мирру к созерцанию окружающего. Она полюбила летать по ночам, любоваться звездами и прислушиваться к крикам сов. Наверное, где-то в лесу охотился спасенный ею совенок. Девочка любила придумывать ему какие-то характерные черты и приключения. В какой-то книге Мирра прочла, что, когда умирает маг, любое зачатое в этот момент существо может принять его душу. Вполне могло оказаться, что душа Лазаря именно в той птице, чудом уцелевшей после змеиного разбоя. Ведь старик же посулил быть рядом!

Обещанный же им отец так и не появился на пороге. Теперь девочка могла вспоминать предсказание Лазаря с легкой улыбкой. А ведь в первое время с завидным постоянством выходила на перепутье и приглядывалась ко всем прохожим, нарочито поигрывая позаимствованным в вещах матери перстнем.

– Ты ошибся, Лазарь, – шептала Мирра, опустившись на колени перед кувшином с прахом. – Если кто и мог рассказать мне, кто я – то этого человека уже давно нет в живых, и это моя мать.

Достаточно было переползти на коленях, чтобы продолжить свой монолог:

– Мама, ты ждала от меня проявления драконьей сути, а потом отчаялась. Я понимаю и прощаю твою холодность. Она проистекала не от равнодушия, или неумения любить. Просто, видимо, кто-то очень обидел тебя. Но ты ведь не зря носила на шее этот перстень? – девочка теребила украшение в пальцах, чувствуя, как оно нагревается и будто оживает.

Когда сердце просило полета, девочка выскакивала на полуразрушенный балкончик самой высокой башни и кидалась вниз. Воздушный поток подхватывал ее неуловимо меняющееся тело и помогал парить. Состояние было чем-то похоже на купание в реке, когда ощущаешь под собой манящую глубину, но упорно держишься на поверхности. Драконица наслаждалась видом маленьких, как будто игрушечных зданий, пролетала над селами и городами, видела, как разбегаются, ощутив ее, животные, а люди просто озираются по сторонам и смотрят в небо, выискивая тучу, что внезапно навеяла ранние сумерки в жаркий полдень.