Зарина Хисаметдинова - Сон посланницы

– А как я не хочу.

– Ведьма.

– Индюк.

– Пустая бочка.

– Деревянные мозги.

– Значит, ты все-таки признаешь, что у меня есть мозги. Я тоже признаю твои, но, лучше уж деревянные, чем куриные. Вы, девочки, иногда бываете глупыми.

– Зато быстрее вас, – за разговор я подошла достаточно близко, чтобы ударить ногой в живот. Он увернулся, удавил в ответ, промазал, попробовал ещё раз и с размаху ударил кулаком грудь. Больно-то как! Рефлекторно я прижала руки к телу и согнулась, из глаз брызнули слезы. Через две секунды я была готова дать сдачу.

– Шарон, а ты знаешь, что девочек туда бить нельзя, а? Ты хоть представляешь, какую ярость ты этим будишь?, – я дерзко и злобно, исподлобья посмотрела на парня. Он был ростом с меня, но вдвое шире. У него были накаченные массивные руки и необъятная спина, хотя иногда нам казалось, что из-за мышц спины он не может сделать руки ровно, словно у него «синдром широких плеч» (не в обиду накаченным ребятам). По шкале ярости я на красной метке – это придало мне сил. Сорвавшись с месте я побежала на него и прыгнула, пыталась уцепиться за собранные в хвост волосы и ударить коленом в солнечное сплетение, попутно расцарапать лицо. Словно тигрица я рычала и была по всему что попадалось под руку. Наверно это выглядело дико, но, зато заряд адреналина я получила и за себя отомстила. Ну, ровно до того момента, как он не сбросил меня в сено, поставленной по периметру

– Ты что, совсем из ума выжила? Дерешься как дикарка, без тактики, ума, просто выплескиваешь свою эмоцию!

– Зато тебе тоже больно!

– Что тут происходит? – преподаватель побежала с другой части площадки и пыталась физически развести ситуацию.

– Он меня ударил в грудь и за это уже получил.

– Лиджара, я понимаю, что тебе больно. Но, на поле боя все только и будут целиться в самые больные, уязвимые месте. Так что теперь ты знаешь, как надо защищаться. Шарон, с твоей стороны это нелепая тактика ведения боя – она примитивная и уж поверь, девчонки знают куда бить в ответ. К тому же, она не работает в 99% случаев. Так что придумаю что поинтереснее.

Я видела, что Мистах так я кем-то яростно дерётся, Лия щипается, а Лавир играет кулачки с группой ребят – он вообще драться – то не любил, поэтому предпочитал договариваться.

– На сегодня занятия закончены. Идите отмывайтесь!

После усердных тренировок я еле догнала ребят.

– Вы куда так бежите?

– Философ просил нас зайти. Лавир нам вчера рассказал.

– Хорошо. Загляните в общежитие?

– Ага, сейчас. Только ради него тратить ещё 20 минут. Чем раньше придём, чем раньше отмучаемся – Лавир закатил глаза и немного поджал губы. Видел бы философ сейчас своего любимчика.

– Ну ладно, – я пожала плечами.

Мы ускорили шаг и через несколько минут были уже перед аудиторией профессора….

Когда мы приблизились, дверь автоматически открылась.

– А вот и вы! Добрый вечер.

– Добрый. Чем обязаны, профессор?

– Лично вы, Лея, – пока ничем, а вот я – да, – мы с Леей переглянулись. Совершенно непонятно что от нас хочет этот человек.

– В общем так. Вам же уже сообщили, что отправитесь на конкурс?

– Да. А что? Вам даже уже рассказали?

– Нет, я сам об этом попросил. В смысле о том, чтобы вас туда отправили. Но так как мы с вами до сегодняшнего дня особо не контактировали, то я попросил своего коллегу. И да, я знаю, что ваши занятия начнутся завтра в 18, поэтому сразу после занятий профессора общего курса вы будете приходить ко мне. Вот…

– Я, конечно, прошу прощения, что перебил вас, – Мистах, молчавший все время пока мы сюда шли, вдруг оживился, – но вам то мы зачем? У нас нет долгов и вам не нужно, как главе отдела, кого-то куда-то готовить.

Наш философ хитро улыбнулся, обошёл стол и дёрнул его наверх. Кафедра медленно пошла вверх, и вскоре внизу под ней мы увидели лестницу.

– Идемте,– он кивнул в её сторону, – остальное я расскажу вам там.

– Но профессор…

– Никаких но… Просто спускайтесь.

Мы дружно шагали по винтовой лестнице, со стен светили фонари (благо свет здесь был), а вот воздуха ставились меньше с каждым витком.

– Может вы все-таки скажете куда мы идём, пожалуйста?

– Пока нас слышно – не могу.

– Я думаю, когда нас перестанет быть слышно. все это уже не будет иметь значение, – Мистах гоготнул, мы его поддержали. Профессор же резко обернулся и шикнул, сделал большие- большие глаза. Мы ненадолго притихли.