– Салаги, возьмите со стойки по двуручному мечу и разбейтесь на пары для отработки приемов, будем из вас людей делать! – Людей, ага, как же – со вздохом подумал я и поплелся к стойкам. Эти груды металла никак нельзя было назвать мечами, особенно если рассматривать их со стороны наметанным глазом сына торгового дома в n-ном поколении. Единственное, что можно было здесь назвать оружием, оказался одноручный меч, лежащий под стойками, кажется, его использовали в качестве подпорки и, судя по полоскам на лезвии, точильного камня. Я поднял меч и в мгновение ока понял, в чем причина отчужденности этого прекрасно сделанного оружия. Баланс смещен к расширенному набалдашнику. в наших краях, и даже во всем королевстве лишь несколько школ изучают бой такими клинками и лишь они знают, что преимущество «клыка» (так называли этот неуклюжий с виду меч на его родине – В горах Гурахата) не только в парировании и внесения дисбаланса в стойку противника, но и в том, что, даже оставшись без щита, при помощи второй руки, клыком орудовать куда сподручнее все также из – за тяжелого баланса на лезвии из сплава редких металлов, которым возможно пробить любой блок и одним правильным ходом уничтожить противника. И я был бы рад ничего не смыслить в этих железяках, но отец, вместо того, чтобы нанять грузчика или возничего для перевозок, нанял гвардейца его величества на пенсии обучать меня всему, что тот знает об оружии. Да еще и этот чокнутый каждый свой урок подкреплял спаррингом, чтобы «в голове яснее осталось». Что Морк имел ввиду, я так и не понял, но мысленно поблагодарил его за науку, которая пригодилась мне столь скоро.
Я бережно поднял сокровище, непонятно как оказавшееся среди всего… этого, бережно протер его висящей на стеллаже тряпкой и пробно взмахнул, сделав подшаг вперед, наслаждаясь балансом.
– Эй, мозги набекрень, что я тебе сказал? Это похоже на двуручный меч, тупая башка? Я тебе метлой дам махать вместо благородного оружия воинского мастерства!
– Благородного оружия… – Пробормотал я. Мне вдруг стало безумно мерзко и жалко смотреть на всех этих людей, среди которых нет ни стоящих воинов, ни стратегов, ни даже самого завалявшегося дворянина, который знал грамоту и искусство дипломатии. Безнадежно, все это совершенно безнадежно, эти люди несколько десятков лет убивают (а по большей части умирают сами) тех, с кем делили один хлеб и одну религию (несмотря на правление от лица темных и светлых богов, никто из них не настаивал на поклонении простых людей и даже брезговали им, потому вера во Всевышнего прочно закрепилась на всем материке.), но при этом до сих пор так и не стали достаточно большой проблемой для власти, чтобы король щелкнул пальцами со словами «уничтожить». как будто все сопротивление было лишь законным злом, созданным Правящими в качестве капли дегтя.
Пока старые солдаты улюлюкали под одобрение нашего наставника, я неспешно надел ножны, оказавшиеся все также у стойки. Спокойно подошел к нашему временному командиру и сказал.
– Если ты сможешь одолеть меня при помощи двуручного меча, я с радостью вооружусь им.
Улыбка резко пропала с лица Трануса.
Щщенок! – Огромный кулак полетел мне в челюсть. Довольно быстро. Но все же недостаточно, даже на половину недостаточно даже для старика Морка, а я все же превзошел его (старательно игнорирую факт, что ему давно за пятьдесят, также, как и на хромоту старого вояки элитного отряда.
Я отвесил затрещину заводиле и встал в стойку гвардейца. Почему-то больше никто не смеялся.
Удар наискосок двуручным мечом, выполненный с должной скоростью (и ужасно неподходящим хладнокровному бойцу злобным лицом) который привел бы в панику большинство из местных воинов, был мгновенно обезврежен резким ударом по концу лезвия той самой утяжеленной частью моего клыка. Перепрыгнуть через лезвие и дарить плашмя по лбу здоровяка.
Я довольно хмыкнул и встал в строй рядом с остальными новичками. Нет уж, пусть я и потерял дом, свободу и право выбирать свое будущее, но этот клинок будет моим, как напоминание, что я все еще сын одного из лучших (пусть и среди небольших) торговых домов.
Мой друг с какой-то странной улыбкой и взглядом «я же тебе говорил!» встал перед строем вместо солдата из его десятки и, отправив двоих отнести его в госпиталь, начал урок.
* * *
Мое самодовольство мигом улетучилось, когда пришла пора практиковаться с десятником Вотером. Клянусь, о счел это личным делом, и я имею ввиду не месть за товарища по оружию, незадачливо подставившегося под удар, здесь было что-то более глубокое. Язва, ненавязчива точащая каждого крестьянина, что засыпает, не чувствуя мозолей на руках и ногах от усталости. Чувство, с которым Вотер много лет поддерживал меня, жившего в разы более комфортной жизнью. Чувство притесняемого, которому дали шанс встать вровень и даже превзойти землевладельца. Пусть земля наша была невелика и работали на ней лишь свободные арендаторы. А уж сейчас подавно земли никакой нет.
Читать дальше