Анна Гекова - Тайна рода

Пролог.

Димитрий сидел неподвижно в своём обшарпанном старом кресле, которое от сырости уже практически развалилось, когда услышал шаги. «Шаг, шаг и ещё раз… Узнаю эту походку, – подумал Димитрий. – Лёгкая, изящная. Это – моя дорогая сестра Камилла. Ну да, кто же ещё имеет возможность сюда прийти, кроме неё? Это же она заточила меня в этом холодном и сыром погребе на целых сто лет, а ныне глумится, принося раз в месяц какого-нибудь небольшого зверя. Этого мне достаточно для того, чтобы не свалиться в длительную спячку, но в то же время я остаюсь слабым. У меня нет сил даже встать с места, хотя раз в десять лет она приносит мне зверя покрупнее. Но почему раз в десять лет? На этот вопрос она мне так и не ответила».

– Смелее, ну же! – шептал Димитрий. – Собственно, что ты мне сегодня принесла, мышь или что-нибудь существеннее?

Он так и сидел неподвижно, будто ему было всё равно, придёт она или нет. Гордость для него была важнее чувства голода.

– Была бы моя воля, то ничего б не принесла. Но ты – мой брат, и я обязана о тебе заботиться, – сказала Камилла с брезгливостью на лице.

– Ха-ха, как же это забавно. В случае если бы ты хлопотала, то привела б мне молоденькую персону, лет, например, двадцати, невинную, с белоснежной кожей, и чтобы в обязательном порядке она посещала храм каждую службу. У них кровь самая сладкая.

Его глаза налились кровью от одной лишь мысли, как он вцепится собственными белыми клыками в её светлую кожу на шейке и осушит бедолагу до последней капли.

– Опасаюсь тебя огорчить, но скорее всего в данный момент подобной девицы ты не отыщешь, – её ухмылку заметил даже Димитрий.

– Как это?

– Понимаешь, братец, сейчас пошла такая молодёжь, что в двадцать уже, собственно, невинных практически нет. А чтобы и в храм ещё ходила каждую службу, хм… Я предполагаю, что тебе это время понравилось бы. Безнравственные девы на каждом шагу, брат брата убивает из-за какой-нибудь мелочи. Хотя кровь, вероятно, у них не такая уж и сладкая, как прежде была. Они сейчас едят что попало и, вообще, не следят за собственным самочувствием.

– Благодарю за лекцию! – он повернулся лицом к Камилле и продолжил: – Я, когда выйду отсюда, как-нибудь сам разберусь. Но у тебя, я надеюсь, меню прежнее? Всё те же белочки, они-то еду не меняли! – он ухмыльнулся, глядя ей в лицо.

– Да не скажи, из-за этих химикатов и я страдаю.

Она медленно спустилась по лестнице и подошла к стальной двери, которая делила комнату Димитрия на две части. Включив свет, она швырнула кролика прямо в руки своему брату.

– Ешь! – брезгливо сказала она.

Кролик не успел и пискнуть, как Димитрий осушил его до последней капли. Набравшись сил, он встал, облизал собственные тускло-розовые губы и за секунду оказался у двери. Камилла на миг ужаснулась, её глаза расширились, но всё же она не сдвинулась с места.

– Страшно? Я полагаю, да. Пойми, я всё же выйду отсюда и тогда вырву твоё сердце и засушу его на память. Или же ты думаешь, что я тут буду вечно?

Он взглянул прямо ей в глаза, стремясь прочесть в них хоть что-то. Камилла отвела взгляд в сторону и сказала:

– Я была бы только рада, если бы ты оставался взаперти ещё тысячу лет! – её голос был уверенным как никогда.

– Ха-ха. Как же забавно ты выглядишь, ты же вся дрожишь! Но мне приятно, что ты всё ещё опасаешься меня. Так же, как в детстве, когда впервые увидела мои клыки. Помнишь тот день? – с его лица не сходила улыбка, глаза засияли, и он задумчиво посмотрел вдаль.

– Как же я могу его забыть? Я тогда шла из храма и услышала крик девушки, – Камилла на некоторое время умолкла и с ненавистью продолжила: – Я побежала на вопль к сеновалу и заметила тебя. Ты был подобен монстру из книжки, которую я читала на днях. Твоё лицо было запачкано кровью, а глаза были большими и заполненными злобой, потому что я тебя заметила. Ты оскалил свои белоснежные ровные клыки и зарычал как дикий зверь. А затем с улыбкой крикнул: «Беги!».

– О да. Это мой любимый момент. Когда жертва испугана и пытается спастись, она не знает, в какую сторону бежать, и в суете бежит куда глаза глядят. А ты – нет, ты посмотрела прямо мне в глаза и начала молиться, держа крестик в руках. Я до сих пор его храню, – он вытащил из кармана брюк крестик, посмотрел на него и продолжил: – Как память о той юной и беззащитной особе, которой ты была.

– Ты догнал меня возле входа в храм и сказал, что это не больно. Я лишь успела увидеть твои налитые кровью глаза, и по телу пробежала дрожь, а в конце – ощущение холода и страха.