Дмитрий Ахметшин - Странные миры

Это был большеротый чертёнок росточком примерно с ладонь взрослого (Данил уже недоумевал, как он поместился у него в ноздре) с длинным морщинистым носом, лягушачьими конечностями и хвостом чуть толще кошачьего уса. Между локтями и туловищем кожистые перепонки, как у летучей мыши. С узловатых пальцев, с подошв ног безостановочно капала кровь – выглядело это так, будто он только что выбрался из чана с гранатовым соком. Глаза блестели, словно пуговицы от маминого платья.

Пальцы Данила нырнули следом за чертёнком и вытащили его за шиворот – загривок у него оттягивался и походил на кошачий.

В этот момент дверь дёрнулась – тот, кто пытался войти, видимо, не ожидал, что она будет заперта. Спустя несколько секунд из-за неё послышался ласковый голос тёти Томы:

– Данилка, малыш, что ты там делаешь? Открой дверь. Я принесла вату.

Мальчик облизал верхнюю губу. Он не помнил, чтобы трогал на двери задвижку.

– Это ты сделал? – шёпотом спросил он.

– Как, интересно, я мог бы запереть здесь, барахтаясь в твоём головном уборе? – недовольно ответил чертёнок, медленно поворачиваясь в пальцах мальчишки вокруг своей оси.

– Ты же… ну… – Данил думал как донести до незваного гостя суровую правду, не сильно его расстроив, – вроде чеширского кота из Алисы в стране Чудес? Можешь творить всякие чудеса, просто щёлкнув пальцами.

– Чудеса, мой маленький друг (Данилу показалось, что чертёнок произнёс это с издёвкой), лучше творить самостоятельно, не полагаясь на всяких чудиков, вроде меня, и не ожидая бородатого волшебника в шляпе. То, что ты не помнишь, как это произошло, ещё ничего не значит. Наверняка ты сам закрыл дверь на засов, а теперь ищешь любую возможность, чтобы переложить ответственность на оказавшегося совершенно случайно рядом чёртика вроде меня, или… постой-ка! – он сложил крошечные ручки на впалой груди. – Уж не хочешь ли ты сказать, что считаешь меня персонажем сказки? Это было бы просто возмутительно невежливо с твоей стороны.

– Нет… – Данил совсем растерялся.

– Я что, обязан извлекать на свет божий мудрые мысли и выручать тебя из затруднительных ситуаций?

Данил подумал, что возмущение чертёнка вполне уместно.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Голос тёти Томы за дверью (звучащий сейчас для Данила как далёкий морской прилив) из заискивающего стал нетерпеливым, а потом просто-напросто оборвался на полуслове, как будто перед бегунами перерезали ленточку, дающую сигнал на старт. Дверь вдруг дёрнули с такой силой, что она почти слетела с петель, а из замка-щеколды выскочил один из трёх держащих его гвоздей.

Данил втянул голову в плечи. Ему казалось, там, снаружи, трясёт и давит на дверь огромный коричневый медведь, жадный до крови и почуявший её через два сантиметра дверного полотна. Чертёнок вдруг звонко шлёпнул мальчика по руке.

– Потом обменяемся любезностями. Кажется, сегодня мне и вправду придётся тебя выручить. Но обещай, что потом ты пересмотришь свои взгляды.

Он не стал ждать ответа. Ловко вывернулся из пальцев, пробежал по руке, оставляя на куртке мокрые следы, и устроился на макушке мальчика. Данил тем временем озирался, пытаясь понять, каким способом новый друг (волшебный, без сомнения волшебный!) собирается вытащить его из затруднительного положения. Как-то папа напугал его, что если кровь не остановить, то она вытечет вся, и Данил сдуется, как воздушный шарк. Останется только оболочка, тонкая, как кожица от яблока. Возможно, именно в этом нужно увидеть спасение: он весь вытечет в сливное отверстие и уплывёт путями водосточных труб, а чертёнок тем временем скатает оболочку в рулон, закинет на плечо и прошмыгнёт между ног у тёти Томы.

Но кровь из носа почти остановилась.

Тётя Тома не стала бы его ругать – или тем более пороть. Наверное, она подумала, что он потерял сознание : мама всегда этого боялась.

– Подними-ка глаза, – сказал чёртик, дёрнув его за ухо. – Что ты видишь?

– Себя. И тебя.

– А как это всё называется?

– Отражение… зеркало!

– Любое зеркало это дверь в странные миры.

– В странные миры, – послушно повторил Данил, и тут же получил достаточно чувствительный тычок в затылок.

– Не говори так, будто стал заглавной буквой в приключенческой книжке! – заверещал чертёнок. – Я тебе не какой-нибудь там… а, ладно! Чего уж там! Ом на фера бурундукум!

Данил сразу почувствовал, что что-то изменилось. Он по-прежнему смотрел на своё отражение и видел, как там, за спиной, вдруг распахнулась дверь. Он не услышал ни звука, чертёнок пропал с его головы и обернулся кровавыми брызгами на поверхности зеркала. Тётя Тома, как ожившая земляная кочка, как сошедшая лавина, заполнила собой всё помещение. Она повернула к себе Данила и стала его трясти, заглядывая в глаза и разводя накрашенные губы в страшной гримасе, долженствующей символизировать крайнюю степень беспокойства.