Анна Гурова - Мастер иллюзий

Я с жаром закивала. Если речь о Погодиной, то я была полностью согласна со всем, что говорит сейчас Костик.

– Точно! Давить таких мастеров! От них один вред человечеству!

– Ну, вот видишь, – обрадовался Костик. – А я еще о ее папаше ни слова не сказал… Он – живое свидетельство того, какое разрушительное влияние оказывает патологический творческий гений на тысячи, десятки жертв… Вон он, гад!

Посмотрев туда, куда он указывал, я застыла в ужасе – за учительским столом сидел мэтр Погодин и смотрел прямо на нас.

– Воплощенное зло!

Я хотела заткнуть Костику рот (не потому, что была с ним не согласна), но было поздно. Мэтр Погодин грузно встал из-за учительского стола и направился к нам.

Костик, наконец, заметил приближение противника и как будто даже обрадовался.

– Здравствуй, Костя, – не сулящим ничего доброго тоном произнес Погодин. – Празднуем?

Меня он проигнорировал.

– Нет, печалимся, – в тон ему ответил Костик, стряхивая невидимые пылинки с лацкана пиджака. – Давно не виделись, Михаил Петрович. Как дела у Кати?

– Прекрасно, – Погодин навис над столом всей своей тушей. – Мне показалось, ты о ней что-то говорил?

– Правду, Михаил Петрович. То, что есть на самом деле. Можно мне наконец сказать то, что я думаю, после долгих лет непрерывного вранья?

– Я и не знал, Костя, что ты такой хронический врунишка, – издевательски ответил Погодин.

– Хотите, повторю для всех? – охотно предложил Костик. – В микрофон?

– Не хочу.

Лицо мэтра, до того презрительно-добродушное, вдруг окаменело.

– Я хочу, чтобы ты извинился. Немедленно. В микрофон не обязательно. А потом немедленно отсюда ушел. Или хотя бы заткнулся до конца этой вечеринки.

Видя, что на меня не обращают внимания, я быстро оглянулась по сторонам и с облегчением увидела, что к нашему столу спешит Антонина.

– Я не буду извиняться, – громко сказал Костик. – Не вижу причины. Можно я доставлю себе такое удовольствие? Вы, конечно, будете грозить и топать ногами. Но мне вы все равно ничем навредить не сможете. Я оставил Чистое Творчество навсегда.

На лице Погодина, уже открывшего рот, проступило такое же ошеломленное выражение, какое, наверно, было в Удельном парке у нас с Людой.

– Вы можете попробовать устроить гадости моим родителям, – продолжал Костик. – Но я вам так скажу – если из-за вас у них возникнут проблемы в Академии, я вам буду только благодарен. Чем больше мастеров будет отстранено от Чистого Творчества, тем лучше для человечества.

Погодин несколько секунд смотрел на него в упор.

– Костя, да ты выпил, что ли? Что ты за ерунду городишь? – спросил он, вдруг улыбнувшись. – Какие еще проблемы? Мы с твоим отцом давние приятели. Противно слушать, ей-богу…

Как и весь его предыдущий гнев, нынешнее добродушие Погодина выглядело насквозь фальшивым. Однако мне показалось, что в глубине души мэтр остался чем-то доволен.

– Что случилось? – к нашему столу подоспела Антонина.

Погодин повернулся к ней, и снисходительное выражение его лица мгновенно изменилось на начальственно-разгневанное.

– Антонина, у меня к вам вопрос! Что делает на выпускном вечере не аттестованная ученица?

И мне в лицо уперся толстый палец.

Я почти ожидала, что Антонина вцепится Погодину в глотку. В ее свирепости есть по крайней мере одна хорошая сторона – своих учеников она никому в обиду не дает. Но вместо этого она испуганно заморгала и промолчала.

– Довожу до вашего сведения – эта девица в Академии Художеств учиться не будет.

И Погодин удалился, грозный и массивный, как ракетный крейсер. Я ошеломленно провожала его взглядом. Что он сказал?! На миг у меня закружилась голова. Зал сливался в одно сверкающее пятно, звуки отдалились и смешались…

– Мои поздравления, – услышала я издалека голос Костика. – Геля, ты только не думай, я не нарочно…

И рявканье Антонины:

– Константин! Ну-ка, пошли со мной, побеседуем… Геля!

– Что? – я как будто проснулась.

– Не обращай на Михаила Петровича внимания, – понизив голос, сказала учительница. – Сейчас для тебя самое главное – практика. Если ты ее успешно пройдешь, вопрос с зачетом станет неважным.

Но никакой уверенности в ее голосе я не ощутила.

Выпускной удался. Таково было мнение практически всех наших преподавателей и выпускников. Восторг и море воспоминаний на всю оставшуюся взрослую жизнь. А у меня всех впечатлений – два корявых танца, столы с объедками, безумный разговор с Костиком и прогноз Погодина относительно моей дальнейшей безрадостной судьбы.