Марина Воробьева - Авиамодельный кружок при школе № 6 (сборник)

Вера всегда курит так, чтобы не дымить на подругу, а наблюдающая за ней Дашка постепенно приходит в себя.

– Я ничего не хотела, просто слегка боюсь.

– Я знаю.

Дашкиной задачей всегда была Линка. Задачей, родной душой, подругой со времен таких незапамятных, что лучше даже не вспоминать. Позже – очень красивой женщиной, с головой ушедшей в семью, как это часто бывает с нежными и ранимыми. Дашка тогда философски пожала плечами и продолжила жить свою совсем непохожую жизнь.

Витя ей нравился: славный толковый парень, все у них будет отлично, можно не волноваться. С ним они не дружили, скорее, наблюдали друг друга боковым зрением, взаимно вполне довольные этим фактом. Никуда не спеша, из года в год, привычно шутя при встрече, что годы эти почему-то становятся все короче.

Витя умер внезапно, и, услышав его где-то внутри себя через неделю от похорон, Дашка даже не удивилась: есть те, которые навсегда, даже если умрут и исчезнут. Даже если с ними, в сущности, нечего, просто важно, чтобы на расстоянии четырех шагов к телефонной трубке – два по ту сторону, два по эту. Единожды встретившись, вы просто зачем-то есть друг у друга.

– Почему мне так плохо, а?

Вопрос философский. Задавался миллион раз, каждый раз с одним и тем же ответом:

– Потому что кроме тебя некому.

«Потому что так получилось», «потому что ты можешь услышать, а им сейчас очень нужно научиться жить без него».

Вера хмыкает и достает еще одну сигарету.

Все, что могла сделать для Дашки лично она, давно уже сделано. Первое время, когда от чужого горя, которое вроде бы не должно, не может так сильно болеть, действительно сходишь с ума, она прошла с Дашкой буквально за руку.

«Связной на этот раз ты, а не я», – довольно хлипкое утешение для того, у кого в полную силу это случилось впервые.

Слышала Дашка всегда, чуткая девочка. Возможно, поэтому они с Верой и подружились когда-то – рыбак рыбака. Волшебное свойство: оказываться в нужном месте в нужное время, придерживать за плечо, проживать вместе сложный тоскливый вечер, позволять выговариваться, таскать шоколадки, вовремя уводить от края. Биться обо все углы, сажать синяки неизвестно когда и как, обжигаться о чашки и огонек зажигалки, ронять себе что-нибудь на ноги, резаться любыми предметами вплоть до собственной невозмутимо спокойной кошки. Вечный баланс под куполом, обратная сторона медали. Ни шагу в сторону и очень внимательно, чтобы не пропустить.

Если повезет, дело ограничится шоколадками и разговорами. Но, как давно уже знает по себе Вера, если бы было так просто, ничего бы даже не началось.

Предложить свою помощь – совершенно нормально, тем более что выбора у Линки действительно практически не было. Где-то гордость, где-то давно и неправда, где-то заняты, где-то еле справляются сами. Дашка и сама уже несколько лет болталась скорее на границе ощутимого мира, с приездами в гости раз в четыре-пять месяцев, дежурными сплетнями-новостями про общих знакомых и звонками на день рождения. Вите вот в этом году позвонить постеснялась, мол, зачем ему я, у него и так толпа поздравителей. Не ожидала тогда, что скоро они научатся говорить по-другому.

«Ну привет, дорогой. Видишь, я все еще за тебя», – думает Дашка, просыпаясь с уже знакомым тяжелым теплом вокруг сердца. Завтракает, набирает Линкин номер, слушает ужасающе долгие в последнее время гудки.

– Привет! Как вы там?

Неразборчивый Катькин писк, Линкин преувеличенно бодрый голос, клубок бытовых новостей.

Как бы между прочим задать вопрос, который давно уже рвется.

– Слушай, я тут подумала: а АллИванне никакая помощь не нужна? Может, привезти-отвезти чего. Я могла бы как-нибудь вечером, ты спроси.

Пауза. Вздох. Пауза. Гордость жалобно тренькает и опять отступает. Видимо, угадала: сесть за руль Линка пока боится. Водил всегда только Витя, а ей теперь нужно учиться заново.

– Вообще-то нужна, да. У нее надо забрать несколько сумок с вещами. Мы думали, что потом, при случае, но раз уж ты предлагаешь…

Договориться на послезавтра, получить эсэмэской адрес Витиной мамы, забить в навигатор. Телефон, домофонный код, ранняя темнота сентября, пока еще очень теплого. Женщина, не успевшая привыкнуть не ждать. Суета в прихожей, большущие сумки в клетку, деревянная мебель, ковры, застывшее пыльное время. Сжать зубы, перетаскать все в машину, забив ее почти под завязку. Подняться за последней сумкой, застыть на пороге, так и не придумав, как же это сказать.