Мария Тернова - Цена вопроса

Терпение с треском лопнуло после того, как Три Егора наградил жену позорной инфекцией – этого брезгливая Ириша снести не смогла. И без того не очень-то приятно знать, что супруг с энтузиазмом осеменяет всех подряд, но получить такой подарок…

Ира собрала вещички и ушла к родителям. Муж долго не давал ей развода, устраивая как лично, так и по телефону безобразные сцены. Его привлекательную физиономию до неузнаваемости искажали злобные гримасы, а баритон срывался на визг, когда Юрочка орал, приводя одни и те же неубедительные аргументы:

– Я имею право, я – мужик! Каждый мужчина имеет право налево!

– Никто на твои святые права не покушается, – твердо отвечала Ириша.

– Но жить с тобой я больше не стану, хоть ты совсем на дерьмо изойди.

Она как-то вдруг почувствовала себя свободной. Это оказалось так здорово: не зависеть больше от настроений и оценок мужа. Пусть живет как хочет, но она больше не желает принимать в этом участие. Детей не завели: Три Егора был категорически против, а она не настаивала. Ничто больше не связывает с этим человеком, зачем же продолжать бессмысленное и унизительное для нее совместное существование?

Муженек поскандалил и смирился. Они развелись, а Три Егора даже почти без боя согласился разменять нажитую в браке квартиру. Ирише совсем не понравилось опять жить с родителями, которые наперегонки начали ее воспитывать. В результате молодой самостоятельной даме досталась очень пристойная однокомнатная квартирка недалеко от платформы «Моссельмаш». Материально на первых порах пришлось туговато, но Ириша не имела особых запросов и обходилась тем, на что хватало денег. Она радовалась, что не нужно полдня проводить у плиты, угождая вкусам капризного и прожорливого супруга. А еще успешно восстанавливала отношения с подругами, которых Егоров целенаправленно разгонял все три года их семейной жизни.

С тех пор ее с бывшим мужем связывало крепкое, светлое и взаимное чувство, а именно – стойкая неприязнь. Они были удивительно счастливы врозь. Не встречаться и ничего не знать друг о друге – что может быть лучше? Предоставленная сама себе, Ириша быстро встала на ноги. Регулярные удары судьбы отскакивали от нее, как теннисные мячики, зачастую даже не оставляя синяков.

Вскоре после обеда к Ирише заглянула с целью попить кофейку одна из сотрудниц бухгалтерии. Тетки в том отделе подобрались сплошь веселые и упитанные, вечно сидящие на каких-то немыслимых диетах. А Тома, хоть и не желала отставать от своих, очень уважала покушать вообще, а сладкое – особенно. И какой же русский не любит сытной жратвы? Поэтому, поклевав за компанию с тесным коллективом овощей без хлеба и соли, она частенько навещала соседний кабинет, где всегда водилось хорошее печенье и еще что-нибудь вкусненькое. Ириша не возражала: сидеть одной, когда практически нет работы, было скучновато. Не будь домашних заданий, полученных на курсах, и казенного Интернета, она вообще не знала бы, чем заняться.

Томуся, как всегда, до самых краев наполнила чашку и с тихими подвываниями осторожно понесла ее к столу хозяйки кабинета.

– Куда?! – прошипела Ириша, настороженно следя за пеной, возвышающейся над чашкой. – Опять мне на клавиатуру выльешь, пока не остыло? Садись напротив.

Тома обиженно надула губы, но свернула к столику для посетителей. Ей не нравилось сидеть там, потому что стол был маловат, но спорить с Иришей, которая еще не достала коробку с печеньем и пастилу, гостья не решилась. Томочка любила сюда приходить не только из корыстных побуждений. Просто она была страстной кошатницей, а в родной бухгалтерии поговорить на эту тему было решительно не с кем. Вот Ириша держала кота, что делало ее приятной собеседницей. И в диетах не нуждалась, позволяя себе и гостям некоторые кондитерские излишества.

Дамы, не ограничившиеся одной чашкой кофе с маленькими женскими радостями, уже почти обсудили все последние проказы своих домашних бандитов, когда из-за стены, граничащей с приемной руководства, раздался грохот и визг Любаши. Выскочив в коридор, они нашли там небольшую возбужденную толпу сослуживцев, заглядывающих в открытую дверь приемной.

– Что стряслось?

– Навесной потолок обвалился, – пояснил кто-то Ирише, активно пробирающейся в первые ряды.

Картина ей открылась жутковатая, напоминающая о землетрясении или теракте. Сверху вкривь и вкось свисали металлические рейки и связки проводов, а на полу валялись плафоны вперемешку со светло-серыми квадратными деталями бывшего потолка. В темноте поверх этого безобразия угадывался родной потолок здания, до которого было метров пять. Из-под секретарского стола жалобно взывала к коллегам Люба, умоляя вытащить ее.