Скотт Линч - Красные моря под красными небесами

– Копии?!

В Вел-Вираццо, в заведении почтенного Акастия Крелла, поставщика товаров для ценителей изящных искусств и утонченных развлечений, Локк обеими руками сжал тонкий стакан, лишь чудом не расплескав остывший чай, и напряженно выпрямился в роскошном кресле с высокой спинкой.

– Да, господин Фервайт. Полагаю, вам это слово хорошо знакомо, – сказал Крелл.

Тощий как прут торговец с грацией заправского танцора расхаживал по кабинету и взмахивал лупой, будто фехтовальщик шпагой. С худых плеч свисал широкий шелковый халат сумеречно-синей парчи, а сверкание лысины затмевало призрачный блеск проницательных глаз. Здесь, в любимом кабинете, Крелл наслаждался осознанием своей непререкаемой правоты.

– Знакомо, – признал Локк, с трудом скрывая разочарование. – Применительно к мебели. Но копии картин…

– Встречаются, хотя и очень редко, – подтвердил Крелл. – Однако в данном случае никаких сомнений быть не может. Разумеется, господа, оригиналов я не видел, но по ряду признаков – краска, характер мазков, общее состояние холста – способен определить, что ваши десять картин таковыми не являются. Увы, это не подлинные творения эпохи Талатрова барокко.

Жан, так и не притронувшись к предложенному чаю, хмуро выслушал Крелла и сложил руки на коленях. Локк сглотнул, пытаясь подавить неожиданную тошноту, и попросил:

– Объясните поподробнее.

Крелл досадливо вздохнул и, проникнувшись жалостью к явно огорченным посетителям, бережно приподнял полотно с изображением умирающего гладиатора, отдававшего последний салют владыке Теринского престола.

– Эти картины – творение весьма искусного художника, талантливого и терпеливого. На каждую ушли сотни часов кропотливой работы. Судя по всему, копии делались с оригиналов. Бьюсь об заклад, что копии заказаны именно для того, чтобы уберечь оригиналы, которые наверняка хранятся в надежном месте – например, в хорошо охраняемой сокровищнице.

– Но… А по каким именно признакам можно отличить копию от оригинала?

– Художники императорского двора помечали свои творения особыми знаками, чтобы отличить их от работ тех, кому покровительствовали менее знатные вельможи. Об этом стало известно лишь много позже, уже после падения империи. Так вот, каждая картина кисти художников императорского двора имеет крошечный изъян в уголке – нарочито неловкий мазок, некоторую смазанность, словно бы для того, чтобы подчеркнуть совершенство всего полотна… Ну вот как вадранские красавицы подчеркивают свою прелесть накладными мушками.

– И вы это сразу заметили? С одного взгляда?

– Каждая из этих десяти картин безупречна, ни на одной нет ни малейшего изъяна.

Локк чертыхнулся.

– По-моему, это красноречиво свидетельствует о том, что неизвестный копиист – или даже сам владелец оригиналов – из уважения к мастерству императорского художника не пожелал воспроизводить тайные метки.

– Я растроган до глубины души.

– Я прекрасно понимаю, что вам необходимы веские доказательства, господин Фервайт. Что ж, их легко представить. Взгляните на эти краски – четыреста лет назад алхимики попросту не умели добиться такой яркости и чистоты цвета. Следовательно, это современная палитра. А самое убедительное – это состояние холста. Красочный слой не растрескан, кракелюры отсутствуют, краски не выцвели от лучей солнца, лаковое покрытие не загрязнено… В общем, эти полотна свежи и чисты, как лицо младенца, тогда как оригиналы сродни морщинистому лицу старика… – вздохнул Крелл.

– Значит, наш уговор… – начал Локк.

Крелл бережно опустил картину на стол и уселся в кресло:

– Я представляю, каких трудов вам стоило раздобыть эти копии, господин Фервайт. Уверяю вас, я безмерно восхищен и благодарен за…

Жан фыркнул и уставился в окно.

– Ни восхищение, ни благодарность не… – начал Локк.

– Не стоят денег, вы правы, – продолжил Крелл. – Я разделяю ваше огорчение, господин Фервайт. Так вот, за эти десять полотен я готов предложить вам две тысячи соларов.

– Две тысячи соларов?! – Локк, сжав подлокотники кресла, подался вперед. – Господин Крелл, мы с вами сговаривались на пятьдесят тысяч!

– Разумеется, эту сумму я бы с удовольствием заплатил – за оригиналы. За подлинные шедевры эпохи Последнего расцвета. И моих покупателей не смутило бы ни их происхождение, ни возможный гнев их бывшего веррарского владельца.