Чарльз Стросс: Дженнифер Морг

– Теперь доволен? – спрашивает Купер, оборачиваясь, чтобы ухмыльнуться бритту, который, будто чего-то ожидая, пристально смотрит на один из экранов. – Да?

– Еще немного времени у нас есть, – говорит остроносый англичанин.

– Немного времени…

– Пока мы не узнаем, получилось у вас или нет.

– Ты обкурился, мужик? Ясное дело, что все у нас получилось!

С верхней палубы материализовался, как бостонский призрак ирландца, Мерф, который теперь решил сорваться на бритта (а тот как раз настолько похож на выпускника английской частной школы, что просто просится в жертвы Кровавого воскресенья, не говоря уж о том, что от него на милю разит госслужбой).

– Смотрите! Подлодка! Подводный захват! Поднимается со скоростью шесть футов в минуту! И после рекламной паузы в одиннадцать смотрите фильм! – издевательским тоном цедит Мерф. – Что комми могут сделать, чтобы нас остановить? Начать Третью мировую? Да они даже не знают, что мы тут делаем, – они место, где их лодка затонула, знают с точностью плюс-минус двести миль!

– Меня беспокоят не коммунисты, – говорит бритт и косится на Купера. – А вас?..

– Я думаю, – неуверенно качает головой тот, – у нас все получится. Подлодка цела, повреждений нет, а у нас…

– Вот черт, – говорит Стив.

Он указывает на изображение с центральной камеры в навигационном блоке захвата, направленной на серо-коричневое дно, укрытое теперь неторопливыми клубами марева, которое подняли за собой подводная лодка и сброшенный балласт. Оно бы уже должно медленно оседать обратно на подводные дюны. Но в глубине что-то движется, с неестественной скоростью извивается в воде. Купер смотрит на экран.

– Что за…

– Позвольте напомнить вам четвертую статью договора, – говорит бритт. – Запрещается под угрозой уничтожения сооружение любых конструкций постоянного или временного свойства на глубине ниже километра относительно уровня моря. Запрещается перемещать любые конструкции с глубоководной равнины – под той же угрозой. Мы нарушаем: по закону они имеют право делать все, что пожелают.

– Но мы же только забираем мусор…

– Вероятно, им так не кажется.

Тонкие ростки, чуть более темные, чем серый фон, поднимаются из мутной мглы неподалеку от места, где лежала К-129. Они покачиваются и дрожат, как гигантские ламинарии, но они куда толще водорослей – и целеустремленнее. Будто слепой слон ощупывает коробку хоботом. Есть что-то жуткое в том, как они выпрыскиваются из отверстий на дне, поднимаются рывками, словно они в большей степени жидкость, чем твердое вещество.

– Дьявол, – шепчет Купер и бьет правым кулаком в раскрытую левую ладонь. – Дьявол!

– Следи за выражениями, – включается Дюк. – Барри, как быстро мы можем ее поднимать? Стив, попробуй навестись на эти штуки. Я хочу замерить их скорость.

Барри энергично мотает головой:

– Из подъемника больше не выжать, босс. Снаружи уже четыре балла, а у нас слишком большой вес. Можем довести, наверное, до десяти футов в минуту, но, если жать дальше, можем разорвать штангу и потерять «Клементину».

Купер вздрагивает. Захват все равно всплывет, даже если порвется штанга, но вынести его может куда угодно. Например, прямо под киль судна, которое не предназначено к тому, чтобы его таранили снизу три тысячи тонн железа, которые мчатся из глубин со скоростью в двадцать узлов.

– Так рисковать нельзя, – решает Дюк. – Продолжай поднимать с текущей скоростью.

Следующий час они молча наблюдают, как захват поднимается со дна, продолжая сжимать бесценный краденый груз.

Слепые ростки тянутся из глубин – прямо к линзе нижней камеры, через которую на них с тревогой смотрят инженеры и шпионы. Захват уже поднялся на четыреста футов над океанским дном, но вместо плоской серой равнины внизу возник зловещий лес цепких щупалец. Они быстро вытягиваются, тянутся к украденной подлодке.

– Стабилизацию, – приказывает Дюк. – Дьявол! Я сказал, держать стабилизацию!

Весь корабль дрожит, вибрация в палубе такая, что зубы стучат, перегруженный металл уже не скрипит, а визжит. В инженерном отсеке стоит острый запах горячей смазки. На платформе с цепных барабанов сыплются сорванные головки болтов, а шестидесятифутовые трубы уже просто летят в кучу, вместо того чтобы аккуратно укладываться, – это явный признак отчаяния, потому что они изготовлены из специального сплава и стоят по шестьдесят тысяч долларов за штуку. Штангу вытягивают почти вдвое быстрее, чем опускали, вода в шахте пенится и бурлит от потоков, которые льются с холодных труб. Но никто сейчас не может сказать, успеют ли они вытащить захват на поверхность прежде, чем его нагонят серые щупальца.