Катерина Калюжная - Тайны тёмной цитадели. Том 1

– Что ж, поехали, – внезапно согласилась Алина, решив перенести на другой раз и долгую ванну, и добрый роман, и крепкий сон.

По дороге они зашли в неплохой магазин коллекционных вин, Антон взял три бутылки красного. Судя по надписи на этикетке, разлили его еще до рождения Зеленого. В это Алина верила слабо, но, зная страсть товарища к хорошим напиткам, не стала портить ему настроение.

– Ты хоть предупредил, что мы приедем? – запоздало спохватилась Алина, когда Антон уже нажал на дверной звонок.

– Нет, я в любом случае обещал Роберту заехать, так что…

Договорить Зеленый не успел. На пороге возникла Хадижа в легком голубом халатике на голое тело и с огуречной маской на лице. Зачем воительнице маски, если кожа, охраняемая знаком от малейшего повреждения и тем более старения, у всех женщин, посвятивших жизнь нелегкому служению магам, всегда выглядела отлично, Алина не знала, но к причудам подруги успела привыкнуть.

– А мы тут «Унесенные ветром» смотрим! – защебетала Розовая, приглашая гостей внутрь.

Одного взгляда на экран хватило, чтобы понять: полностью спасти Роберта от ненавистного просмотра они не успели. Ретт Батлер уже вовсю целовал перепуганную Скарлетт среди испепеленных войной окрестностей.

– Отлично, – улыбнулся Антон и протянул Розовой купленное по пути вино. Хадижа радостно хлопнула в ладоши, взяла бутылки и отправилась на кухню доставать бокалы.

– Вы вовремя, – шепнул Роберт и тут же с как можно более мечтательным видом уставился в телевизор. Вернулась Хадижа.

– Вот три бокала, Роби опять свою гадость хлещет, – скривилась арабка, с неодобрением покосившись на бутылку американского бренди, и поставила по высокому фужеру перед гостями.

– Я, пожалуй, присоединюсь к нему, – неожиданно для себя выпалила Алина. Настроение начало стремительно улучшаться, и ей страшно хотелось закрепить эффект. К тому же напиться, как школьница на выпускном, иногда очень даже полезно. Роберт одобрительно хмыкнул и плеснул Серебряной бренди.

– Ну, тогда я, наверное, с вами. Понижать градус все равно нехорошо, – улыбнулся Антон, наливая вино удивленной Хадиже, и перехватил у Роберта бокал с более крепким напитком.

Фильм Розовая выключить не разрешила, но на экран смотрела в гордом одиночестве, периодически шмыгая носом.

Алина почувствовала, что хмелеет. Тяжелые мысли одна за другой покидали голову, оставляя только радужные и веселые. Так как последних было не очень много, внутри черепной коробки воцарилась гулкая пустота, зеркально отражающаяся от хорошего настроения.

– Слушай, Роб, а кем ты был до того, как пришел к Линде? – Алина знала уже истории всех членов группы, только о прошлом Оранжевого никогда раньше не спрашивала.

– А я уж думал, ты напрочь лишена любопытства, – осклабился Роберт, разливая новую порцию алкоголя. – Разве Макс тебе не рассказывал?

Имя Бордового отозвалось болезненным покалыванием в знаке. Антон разом махнул содержимое своего бокала, Хадижа еще сосредоточеннее уставилась в телевизор.

– Нет, не рассказывал, – честно призналась Серебряная.

– Что ж, слушай, – с наигранной серьезностью принялся излагать Роберт. – Хоть в группу я пришел на несколько лет позже Влада, на свет мы появились в один год. Он старше меня всего на семь месяцев. Я родился в тысяча восемьсот шестьдесят девятом в Вирджинии. До войны мой отец был крупным плантатором. В его распоряжении находилось огромное количество рабов и большой, необыкновенно красивый особняк, в котором чуть ли не каждые выходные устраивали грандиозные балы. На них съезжались все сливки местного высшего общества. По крайней мере, так мне рассказывала мать. Я этого великолепия не застал. Когда конфедерация проиграла, отец потерял все. Вместо былого дворца пришлось довольствоваться маленькой лачугой на территории поместья, некогда принадлежавшего нашей семье. От дома осталось одно пепелище, а вокруг строили свои жилища янки и освобожденные ими негры. Денег не было буквально ни на что. Родители, словно рабы, впахивали на новых хозяев, но даже это не спасало от нищеты, убившей дух отца и красоту матери. У меня было три старших сестры. Мэри и Кэт вошли в возраст еще до войны, но вот обзавестись мужьями не успели. Они были еще слишком молоды, и хоть желающих получить пусть не очень красивую, зато богатую невесту было много, ни один не показался им достойной партией. Они ждали принца на белом коне, а вместо этого дождались войны, загубившей на корню все их надежды. От постигшего их разочарования сестрички стали невыносимы. Они злобствовали по поводу и без и кидались на любого представителя мужского пола, проходящего мимо. Однако, как я уже сказал, красавицами они не были никогда, а теперь еще стали нищими, сварливыми и великовозрастными, так что желающих жениться не находилось. Дэниэл было всего двенадцать, и былое величие семьи она почти не помнила. Да и внешне она значительно превосходила старших сестриц. Так что из всей семейки она единственная наслаждалась жизнью, насколько это было возможно в наших стесненных обстоятельствах. Бесконечные слезы матери, отец, от которого постоянно пахло дешевым спиртным, и надоедливые сестры, способные довести до белого каления даже ангела, сделали детство не самым счастливым периодом моей жизни. Когда среднюю, Кэти, все же взял замуж сын бывшего друга отца, такой же нищий и унылый, я вздохнул с облегчением.