Александра Паньшина - Валерия. Демоны ночи

– И ты влюбилась в одного из готов, с которыми война закончилась каких-то двенадцать лет назад! – произнес Адальберт тоном, словно уже был обречен на провал. – Готов считают варварами. И люди еще не успели забыть о той войне. К нам относятся с пренебрежением.

– Ну и что? – не унималась я. – Ты правильно сказал, что война закончилась двенадцать лет назад. И да, простое напоминание: половина армии Феодосия состоит из готов. А мужем его племянницы является – сюрприз! – ГОТ!

– Я участвовал в той войне и был на ТОЙ стороне, – грустно напомнил Адальберт.

Я немного сникла. Я и сама понимала, что к Адальберту будут относиться с опаской в первое время уж точно! Но я была уверена в том, что они изменят свое мнение, стоит им лишь узнать его получше.

– Тогда тебе было всего восемнадцать, – встала я на защиту Адальберта, словно его обвинял кто-то другой, а не он сам.

– И все же, я понимал, что делаю, – продолжал спорить блондин, находя новые аргументы.

– Ты спас мне жизнь, – улыбнулась я, желая поскорее закончить разговор, который грозился перерасти в ссору. – И одним этим ты покрываешь свои действия в Готской войне. Это дорогого стоит.

– Ты всегда найдешь мне оправдание, – сдался Адальберт.

– Потому, что я люблю тебя, – пропела я мягким голосом. – И я не позволю никому тебя не любить.

– Это я должен тебя защищать, – Адальберт обхватил одной рукой меня за талию, и вмиг я оказалась лежать на спине, а мой мужчина уже склонился надо мной.

– Ты сделал гораздо больше, чем спас мою жизнь, – в очередной раз напомнила я ему.

– Это ты спасла меня, – с этими словами он нагнулся к моему уху и нежным голосом прошептал: – Благодаря тебе я узнал, что значит любить по-настоящему.

– Значит, решено, – с улыбкой произнесла я тоном, не терпящим возражений. – Завтра ты должен присутствовать у нас на празднестве. И после этого нам не придется больше встречаться в таких местах.

– И так, как выбора у меня нет, я прибуду завтра вечером в ваш дом, – согласился Адальберт.

Он никогда не мог мне долго противостоять и очень часто принимал то, чего хотела я. Но этим преимуществом я пользовалась крайне редко. И он знал это.

Ну что еще сказать? Мы любили друг друга, мы подходили друг другу. И я не желала знать иной жизни.

Другой жизни, где не будет Адальберта.

Я вернулась домой перед рассветом. Осторожно пробираясь в свое крыло через все поместье, я осталась никем не обнаруженной. Все обитатели дома в это время еще крепко спали, но уже через пару часов в доме будут сновать крепостные. Они будут заниматься своей работой, стараясь быть незаметными и как можно меньше попадаться на глаза хозяевам.

Добравшись до своей постели, я с блаженной улыбкой и умиротворенным выражением лица очень скоро уснула. Я была счастлива как никогда. Мне хотелось кричать об этом на каждом углу, сообщать о своем состоянии каждому человеку – знакомому и незнакомому.

Я любила, и я была любима!

И этим все было сказано.

Не успела я заснуть, как почти сразу почувствовала, что чье-то маленькое тельце плюхнулось рядом с последовавшим веселым звонким смехом.

– Валерия! Просыпайся! Уже завтра наступило! Ты мне обещала покатать меня на Арионе!

Милана. Моя младшенькая сестренка. Какая же она непоседа! И как же рано она проснулась сегодня!

Однако, открыв глаза, я поняла, что проспала уже несколько часов. И мне все еще хотелось спать, но я понимала, что о сне мне оставалось лишь мечтать. Неугомонная Милана прыгала вокруг меня, требуя, чтобы я немедленно встала и пошла выполнять свое обещание.

Уже через час я катала малышку на Антерионе по внутреннему двору. Девочка визжала от радости, громко смеялась, щебетала без устали и иногда довольно хлопала в свои маленькие ладошки. Мне это занятие приносило только радость. Я ценила каждый миг, проведенный со своей семьей.

И совсем скоро нашу дневную прогулку пришлось прервать. Мне доставили известие от Феодосия, в котором последний просил меня о необходимой встрече.

И я всегда незамедлительно следовала указаниям своего отца-императора. Вот и сейчас, не изменяя своим принципам, я сообщила об этом решении Милане. Малышка сначала очень расстроилась и уже собиралась чуть ли не заплакать. Но тут же нашла для себя другое наиинтереснейшее занятие, благодаря которому она мгновенно забыла и об Антерионе, и обо мне, и вообще обо всем на свете.

Убедившись, что детская истерика миновала, я отдала поводья Беральду, чем очень удивила и обрадовала старика.