Илона Эндрюс - Магия горит

Должно быть, сегодня у труповозки на очереди куча мертвецов, иначе покойника давно забрали бы в морг.

Я обошла помещение по периметру и обнаружила пробоину, которую мы видели прошлой ночью. Сунула голову внутрь: темно, узко и пахнет сырой почвой. Стрелок наверняка сбежал именно этим путем. Я вытащила саблю и нырнула в туннель.

Торчать под землей я никогда не любила. А битый час скитаться по катакомбам, когда грязь сыпется на голову, стены давят на плечи, а у выхода, скорее всего, караулит снайпер… Это все равно что вымазать лицо в блевотине гигантской жабы – как-то раз мне довелось с ней столкнуться. Кошмары до сих пор мучают.

Я добралась до поворота, за которым наконец-то забрезжил свет. Помедлила, вслушиваясь. Ни металлического щелчка спущенного предохранителя, ни голосов. Я замерла. Проход впереди обрывался громадной пропастью не меньше мили шириной и приблизительно четверть мили глубиной. Она начиналась в паре ярдов от моих ног и простиралась на добрых две мили, затем поворачивала налево и терялась вдали. На дне ямы грудами валялась металлическая рухлядь, придавая стенам уклон. То здесь, то там из мусора торчали пучки толстых железных штырей. Блестящие и острые как бритва, они изгибались вверх, словно когти громадного медведя, погребенного под кучами хлама. А над этим зародышем Гранд-Каньона в воздушных потоках ущелья реяли две большие, похожие на аистов птицы, будто плывущие на парах невидимой каллиопы [4] Паровой орган. Музыкальный инструмент получил название по имени древнегреческой музы Каллиопы. .

И куда, спрашивается, меня занесло?

Внизу, на самом дне пропасти, поверх железного мусора лежала металлическая конструкция. С моего места она выглядела так, словно какой-то великан-сладкоежка схватил ангар и сжал его с боков, чтобы посмотреть, нет ли внутри начинки. Лучшего укрытия не найти.

В мою сторону устремилась одна из птиц. С оранжевых крыльев сорвалась яркая искра, полетела вниз и с тяжелым бряцаньем воткнулась в землю. Я перелезла через связку кривых ржавых труб и подобралась к месту падения загадочного предмета. Перо! Идеальной формы, у стержня красное, а по краям – изумрудно-зеленое. Щелкнула по стволу пальцами – раздался звон. Ого! Да оно металлическое, напоминает нож и острое, как скальпель. Перышко стимфалийской птицы… [5] Стимфалийские птицы обитали неподалеку от города Стимфала. Эти хищные птицы обладали медными клювами, крыльями, когтями и бронзовым оперением.

Я вытащила клинок из ножен и вдела в свободную петлю на поясе, после чего достала перо, стараясь не порезаться, и спрятала его в ножны. С ума сойти, птаха из греческих мифов. По крайней мере, не гарпия. Я начала спускаться по склону. Мифические создания обычно жили рядом с себе подобными. Если вы наткнулись в лесу на русского лешего, в ближайшем пруду, вероятно, отыщется русский же водяной. Ну а поскольку здесь летают греческие птицы, наверняка попадется еще какая-нибудь греческая тварь. Мне не стоит рассчитывать на удачу: божества, что ищет себе любовь до гроба (или хотя бы на пару часов), мне тут не повстречать. А вот какого-нибудь Цербера или горгону Медузу – запросто. Я подозрительно покосилась на ангар. Насколько мне известно, в Греции – куча народа, отращивающего на голове змей вместо волос.

На полпути вниз вселенная угостила меня очередной волной магии. Поднявшийся ветер отдавал едким смрадом. Вдали раздавался гул, словно где-то оглушающе мерно били кувалдой в барабан.

«Ву-у-ум-м-м, вум-м-м, вум-м-м…»

Через пять минут, вся в поту и пятнах ржавчины, я добралась до ангара. Посмотрела на металлическую дверь, из-за которой доносились негромкие голоса. Слов не разобрать, но внутри точно кто-то был.

Я прижалась ухом к стене.

– А как же моя мама? – голосок тонкий, высокий.

Юная девочка, возможно, подросток.

– Я сматываюсь, – голос чуть глубже, мужской. Вроде бы я уже его слышала раньше…

– Но ты обещал!

– Магия прет, ясно? Надо валить.

Оба собеседника молодые, парень и девушка, судя по речи – беспризорники.

Единственная дверь криво висела на петлях и при попытке ее открыть заскрежетала. Ударом ноги я распахнула створку и вошла.

Внутри – пусто, только в углу громоздилась огромная куча разбитых деревянных ящиков. Свет попадал внутрь сквозь дырявую крышу. Пол представлял собой жалкое зрелище – помятый каркас покоился на утоптанной грязи. В самом центре ангара еле различимые белые камушки образовывали идеальный круг. Они слабо мерцали, как будто старались сделаться невидимыми, слиться с фоном.