Мария Полянская - Кольцо

Но Чалый так не считает. Пожалуй, он единственный Смотритель, который живет так, словно в новой жизни он будет сам определять собственную судьбу. Читает книги, получает все новые и новые дипломы, пишет картины, романы, блоги в социальных сетях, словом, ведет себя так, словно это он ездит каждый день по Кольцу с Золотой картой в кармашке бумажника. Другие Смотрители его не понимают, а мне нравится. Рядом с ним я чувствую себя ребенком – а ведь именно этого давно и прочно забытого ощущения так не хватало в моем суровом детстве. Чалый – единственный из Смотрителей, кто по-настоящему жалеет меня. Иногда ведь бывает и так, что я не в состоянии исполнять все свои обязанности, но некоторым на это наплевать, и мне приходится терпеть, потому что иначе так и будешь всю жизнь Обходчиком. У него я чаще всего ночую в крохотной гостевой комнатке без окна, где нет ничего, кроме узкой неудобной кровати. Я обычно допоздна вожусь с заказами, списываюсь с Администрацией, а Чалый сидит рядом и гладит меня по волосам. А потом мы болтаем о жизни, я – развалившись на стуле, Чалый перед экранами, украшающими стены рабочей комнаты – самой большой и просторной в домике Смотрителя. И мне кажется, что ему хорошо даже тогда, когда мы просто молчим ни о чем или ложимся спать – он у себя в спальне, я – в гостевой. «Спокойной ночи, Мара» – говорит он и улыбается, потому что я уже сплю.

Первые признаки надвигающегося коллапса проявились еще в 2025 году, когда количество машин в городе превысило отметку в 1000 на каждую 1000 человек населения. Все кольцевые городские магистрали часто оказывались парализованными, образно говоря, голова дракона начинала пожирать его собственный хвост, и пробки продолжались часами. Вся жизнь в городе замирала, общественный транспорт задыхался от наплыва разъяренных автовладельцев, радиусы и подъезды дымились от выхлопных газов, в больницы не могли пробиться кареты «скорой помощи», люди жили, рождались и умирали в пробках. Головной институт транспорта предлагал великое множество решений – от жестких запретов на движение в определенные дни и часы до утопических проектов вертолетных такси и системы городских подъемников. Так продолжалось до тех пор, пока скромный научный сотрудник Якушев Андрей Владимирович не предложил на очередном заседании идею Кольца. На первый взгляд, в ней не было ничего ни особенного, ни даже нового – возведение автомобильных эстакад на огромной высоте над городом, позволяющее не уничтожать существующую застройку. И даже специально созданный полупрозрачный композитный материал для дорожного покрытия, благодаря которому Кольцо не затеняло районы, расположенные под ним, не произвел на ученых мужей такого впечатления. Самым неожиданным оказалось другое – организация работы Кольца протяженностью чуть менее 100 км, дающая возможность любой машине преодолеть это расстояние за вполне реальное и предсказуемое время.

Андрей Владимирович – сегодня солидный академик, глава Института Кольца, член всевозможных правительственных комиссий и комитетов – в ту пору был рядовым сотрудником и успехами не блистал, поэтому первые пять минут его слушали невнимательно, переглядывались и откровенно смотрели на часы. Однако по мере того, как этот внешне неприметный человек перелистывал слайды на экране и невыразительным голосом читал текст, шум и шорохи в зале превращались в напряженную тишину. Ученые-транспортники слушали и не верили собственным ушам. То, что предложил Якушев, казалось бы, лежало на поверхности, и в то же время было изощренным и продуманным до мелочей планом, неукоснительно соблюдая который можно было бы добиться весьма впечатляющих результатов.

Присутствующие на заседании чиновники сразу же опытным административным носом учуяли в предложении Якушева огромные управленческие перспективы и уцепились за него мертвой хваткой. Тут же, «на коленке», родился законопроект о Кольце, предусматривающий создание целого института во главе с Якушевым, а впоследствии и отдельного министерства, и давший жизнь огромному социальному эксперименту, участниками которого стала целая социальная прослойка, до того момента занимающая самое низкое и необеспеченное место в обществе.

Институт начал заполняться молодыми, оптимистично настроенными учеными, желающими и умеющими смотреть на мир незамутненными глазами, в министерстве же оказались старые, прожженные жизнью чиновники, могущие быстро и трезво оценить любую свежую и нестандартную мысль. Так сложился своеобразный творческо-административный тандем, плодом которого стал сначала проект Кольца, а потом, возведенное в рекордные сроки само Кольцо. Еще на стадии проекта, Кольцо вызывало бурю самых полярных эмоций – от крайнего возмущения до безмерного обожания, но это судьба любого нестандартного хода в истории и в жизни, и так уж заведено, что собаки лают, а караваны идут. И караван шел – Кольцо серебристой лентой развевалось над городом, строились заезды, проектировались подъемные лифты, а в недрах института разрабатывалась невиданная социальная концепция, в общих чертах обозначенная еще Якушевым. Конечно же, не стоит полагать, что один человек может разработать столь тонкую и чуткую систему, позволяющую Кольцу существовать отдельно от города, не вмешиваясь в его шумную и бестолковую жизнь. По сути, авторам концепции хотелось бы, чтобы Кольцо и вправду висело в дымке безо всяких опор, словно летающий остров Миядзаки, управляясь своими утопически справедливыми законами, обслуживая и воспроизводя само себя. Однако это было невозможно, поэтому Якушеву и его команде пришлось по-другому подойти к решению этой проблемы.