Гузель Халилова - Черный дракон

– Позвольте высказать одно предположение, – голос Сары нарушил повисшую тишину, – При изучении истории Израиля 21 века я заметила один странный момент – в середине века почти опустела все города в стране. Часть людей уехала, часть – была убита вирусом. Может, соберем экспедицию и начнем исследовать территорию?

– Позвольте вам задать простой прагматичный вопрос – пожилая дама опустила на переносицу круглые очки и смотрела на Сару презрительно-любопытным взглядом, – а что же мы там будем искать?

– Мы будем искать новую религию, и возможно, найдем, – вполголоса многозначительно сказала Сара.

– Вот, – радостно вскочил с места мистер Цхольд, и в одно мгновение оказался возле Сары, – Вот! Умеет думать молодежь, предлагать идеи! Очень похвально!

На самом деле Сара не просто была уверена, она знала, что именно в Израиле найдется новая религия. Пару дней назад ей приснился сон, а сны ее никогда не обманывали. Так вот в этом сне она доставала металлический сундук из старого засохшего колодца, а в этом сундуке находилась священная книга. Сара перелистывала страницы, с которых струился солнечный свет.

А дальше Сара провернула трюк, которому ее обучили еще на лекциях по Кастанеде – она начала управлять своим сном. Осторожно, стараясь не проснуться и никак не потревожить декорации, она огляделась, чтобы понять, где же все-таки находится колодец. Рядом росло невысокое дерево, вдали пестрела голубая калитка, а буквально в двух шагах возвышалось какое-то каменное здание. Сара бесшумно подошла, чтобы прочитать, что же написано на истертой табличке. Разумеется, прочитать ничего не удалось, но главное она поняла – надпись была на иврите. Значит, колодец находится в одном из еврейских городов!

Она так обрадовалась, что, конечно, вылетела из сна и проснулась прямо посредине ночи! Потянулась к смартфону и записала заметку: «колодец в Израиле». Вчера она еще не понимала, к чему ей приснилась книга и засохший колодец в заброшенном городе, но сейчас картинка сошлась.

– Я знаю, что это звучит невероятно, – продолжила Сара, – но я предлагаю в ближайшее время отправиться в экспедицию. Часто ответы приходят именно в пути.

– Конечно, в экспедицию! А мы в правительстве поддержим! Наградим! Соберем экспедицию по самому последнему слову техники! Знаете, какую базу мы вам дадим? Знаете? – Цхольд радостно расхаживал перед Сарой, он светился от счастья так, словно нашел настоящий клад.

– Если бы мне еще неделю назад кто-то сказал, что для решения вопросов нам придется отправляться в какие-то экспедиции, я бы рассмеялся, – заметил руководитель кафедры психфака. – Но сейчас нет других идей. А тем временем от нас ждут решений. Поэтому предлагаю поддержать идею Сары и отправить несколько историков вместе с ней. Итак, куда вы планируете отправиться?

– В Израиль.

«Человек должен терпеть и прощать, ведь эта жизнь – всего лишь испытания. Только когда люди поймут, что страдания очищают душу – тогда они смогут измениться. Своим смирением мы можем изменить мир», – раздавался сильный голос священника из телевизора.

Хава снова уснула у работающего экрана, и проснулась с гудящей от звона головой. Она откинулась на спинку старого дивана и вслушалась:

– Мы можем все изменить? Можем? Серьезно?– начала разговаривать с экраном Хава. – Мы же ни черта не хотим! Терпим еще, терпим!

Она выключила телевизор на полуслове, и вышла на кухню.

– Ничего не меняется, – устало думала она. Правительство придумало эту чертову религиозную доктрину и использует людей в свою угоду. Терпение и страдание стало культом, а ожидание лучшей загробной жизни – мечтой большинства верующих. То, что это полная чушь, она знала с детства.

Еще дедушка был жив, сидел в клетчатой рубашке за столом, застеленным старой клеенкой, держал в руках газету и ругал религию, на чем свет стоит. «Ну полно, полно те», – успокаивала его бабуля, наливала ему борща, а дед поднимался к старому буфету, доставал с верхней полки начатую бутылку водки. Наливал себе половину рюмки и выпивал залпом. Делал он это быстро, одним движением, так что бабушка не успевала даже возразить.

– Ну опять ты окаянный, – грустно ворчала она, – пить-то ведь по воскресеньям только можно!

– Да я всего одну рюмашку, – отвечал дед. – Перед борщом-то как не выпить?

А потом они с бабушкой и Хавой мирно обедали, говорили уже не о религии, а совсем о другом – бесконечно взлетающих ценах, сарае, который покосился на даче. И в воздухе витал аромат борща, водки и такой безнадеги, хоть вешайся.